Лили немного пугало, что люди могут быть настолько безразличными к чужому горю, ведь сейчас любой мог потерять близкого человека и остаться в полном одиночестве вокруг всего этого ужаса. Неужели детишки уверенны, что родители смогут вытащить их даже из самого пекла? Девушка усмехнулась – глупости…скорей всего всем уже давным-давно на них наплевать. Тот, кто мог – уже покинул это гиблое место.
Не желая участвовать во всём этом пафосном концерте, Лили отстала от основной толпы и свернула в другой коридор. Но ошиблась.
На скамейке, стоящей возле стены, сидела невысокая женщина в чёрном платье. Её голова была опущена вниз, белоснежные кудри скрывали лицо, но девушка видела, как дрожат руки, как тонкие пальцы сжимают насквозь промокший платок. Совсем одна. Каково это – хоронить своего ребёнка?
Всё внутри старшеклассницы сжалось – она не знала что делать, куда идти и как говорить, словно эта маленькая женщина обвиняла в смерти своего мальчика именно её. Просто так уйти или продолжать молча стоять на месте нельзя - это выглядит слишком жалко и бесчеловечно, но она просто не представляла, что делают в подобных ситуациях.
Глубоко вздохнув и сделав пару неуверенных шагов, девушка опустилась рядом с женщиной, протягивая ей свой платок, хоть и знала, что никакие утешения уже не помогут. Она не успела и слова проронить - незнакомка вдруг резко подняла голову и посмотрела на неё с таким жутким выражением лица, что по телу школьницы тут же прошла волна неприятно холода.
Эти глаза – в них не было никакой жизни. Пустые. Мёртвые. Казалось, будто со слезами из неё ушли совершенно все чувства. Вот так и выглядят люди, у которых ничего не осталось.
Поняв, что помочь этой женщине ничем не может, Лили спрятала платок в карман и, поднявшись, направилась дальше по коридору.
- Спасибо, - неожиданно донеслось до неё. – Ведь это ты пыталась его спасти. Спасибо, - девушка зажмурилась, замедляя шаг и тщетно пытаясь остановить подступающие слёзы. – Ты, похоже, единственная, кому не безразлично произошедшие, - а голос такой же безжизненный, как и глаза.
«Господи, за что ты заставляешь людей так страдать? Что плохого тебе сделала эта меленькая дама, у которой кроме сына не было никого? Почему ты наказываешь тех, кто этого не заслуживает?!»
- Надеюсь, ты не заставишь меня долго мучиться…
- Что? - старшеклассница резко обернулась, но скамейка была уже пуста.
Усевшись возле стены, Лили прикрыла глаза. Она устала. После этой смерти, относиться к ней стали ещё хуже, потому что бояться она стала ещё больше: ежедневно наблюдая за умершими, она никогда не сталкивалась со смертью лично, никогда не смотрела на то, как угасает жизнь в глазах человека.
Последние дни её никак не покидало чувство тревоги, она не понимала что именно стало причиной для страха, но успокоиться никак не могла. Её беспокоил призрак молодой невесты, беспокоило то, что не смогла спасти одноклассника, даже не смотря на то, что, по сути, сделала всё возможное – она просто не могла предотвратить этот несчастный случай. Пожалуй, причин для страха у неё всегда было предостаточно, но сейчас всё было по другому…не понятно и не объяснимо.
Масла в огонь подлила и скорбящая мать. Эти её слова…чтобы они могли значить? Она не обращалась к ней лично, но в коридоре же больше никого не было. Может, это просто её пожелание? Может, она тоже теперь хочет умереть? Вряд ли её сын хотел подобного исхода. Не должна ли она теперь жить и за него тоже? Но как…как можно с этим справиться? Лили могла лишь только гадать, насколько ужасно эта женщина могла сейчас себя чувствовать, но считала, что жизнь не должна на этом останавливаться.
Послышался тихий шорох одежды. «Кто это? Церемония уже закончилась? Так быстро?» - нехотя разлепив глаза, девушка чуть не подскочила от страха.
- Господи-Боже! - воскликнула она, схватившись за сердце. - Напугал.
Всего в полуметре от неё стоял незнакомый парень. Она точно никогда раньше его не видела, но что-то знакомое в нём всё же присутствовало.
Он был в школьной форме, одетой немного небрежно: пиджак расстегнут, верхние пуговки белоснежной рубашки также расстегнуты, галстук отсутствует, а низ он, похоже, и не пробовал заправлять в брюки. Вообще складывалось ощущение, будто он собирался в торопях, но это совсем не портило первое впечатление, а как раз наоборот - он словно говорил этим: «Мне плевать на ваши правила, я плохой парень и вы все будите меня бояться». Но об этом говорил не только его стиль в одежде: эти чёрные волосы, растрёпанная чёлка, немного скрывающая яркие голубые глаза, полные какой-то тоски и печали, крепко сжатые розовые губы и мощное, накаченное тело, скрывающееся под формой - всё в нём казалось каким-то божественным.