Меня окружил лёгкий кокон из свисавших на мою грудь волос и нежного запаха свежих цветов, вперемежку с жаром её плоти, когда она наклонилась низко к моему лицу, оперевшись руками на подлокотники моего кресла.
Зверь в груди снова встрепенулся. Но он не рычал от бешенства, как на еврея. Он поскуливал и умолял меня прикоснуться к мягким локонам, щекочущим моё лицо. Он умолял и шептал мне, чтобы я накрутил их на кулак. Чтобы схватил её за тонкую талию, усаживая к себе на колени. Он скрёб о рёбра, призывая лизнуть трепыхающуюся венку на шее, попробовать на вкус. Оставить на ней свой запах.
Как может какая- то девчонка, которая даже не в моём вкусе, без прикосновений вызвать столько эмоций? Заставить член в штанах сгорать от нетерпения, мечтая о её нежных влажных губках?
Ни на секунду она не позволила себе спрятать глаза, хотя большинство людей избегали моего тяжёлого взгляда. Точно Бэмби. Никогда не видел таких больших глаз. И она смотрела не с испугом, не с ненавистью. Её глаза затягивали в свой омут. В них читался вызов. Пройтись бы по её нежной попе ремнём, чтобы не смотрела так больше.
Её сладкое дыхание с небольшой примесью алкоголя приятно щекотало растительность на моём лице и впервые за долгое время в голове молниеносно мелькнула мысль. Даже не мысль, а картинка. Такая же сладкая, как и она. Каково бы было чувствовать её сонное дыхание на моём плече.
-Может попросишь свою еврейскую подстилку отсосать тебе? Или … купи себе резиновую подружку.- наваждение было разбито нежным голосом и не очень нежными словами. Я почувствовал, что её тонкие пальчики просунули купюры в нагрудный карман моей рубашки.
Бессердечная стерва выпрямилась и под еле сдерживаемый ржач Степана, гордой походкой продефилировала к двери. Нимфа с острым язычком, которую надо приручить или сломать.
Я бесился. Никто и никогда не смел так со мной разговаривать. Один мой взгляд мог парализовать от страха. А эта пигалица и глазом не моргнула. Теряю авторитет. Я мог прямо тут заставить её пожалеть об этих словах. Заставить умолять отпустить после грубого траха, стоя на коленях. Кто она такая, чтобы выставлять меня дураком?
Но вместе с еле сдерживаемой яростью пришло другое чувство. Азарт. Мои губы растянулись в ухмылке. Всегда интереснее приручать тигрицу, а не кролика.
Охранники перегородили ей путь, встав нерушимой глыбой. Она резко обернулась, от чего её длинные локоны взметнулись в сторону. Взгляд, которым она меня одарила, мог бы любого заставить проглотить язык. Меня лишь насмешил.
Еврей, забившись в угол, кажется, так и не начал дышать. Не сдох бы, пока не подписал дарственную на МОЙ клуб.
Я вспомнил о цели своего визита. Некогда мне возиться с этой невоспитанной милашкой. Взмахнув рукой, я дал молчаливое согласие отпустить её. Не захочет эта, захочет другая.
Когда дверь за ней закрылась, я потянул за футболку своего телохранителя и по совместительству “правую руку“. Почти беззубая голова Степана склонилась надо мной.
‑ К утру соберёшь мне информацию на нашу Бэмби, а пока приведите мне другую бабу.
Глава 2. Роберт.
-Н-ну, что мы договорились на 40%?- кажется, я сделал его заикой. Мужичонка вытирал выступивший со лба пот бумажным платком. Его поросячьи глазки бегали по сторонам, часто останавливаясь не своих охранниках, будто ища поддержки.
Я презрительно хмыкнул. Куда девались его 50%, которые он предлагал всего десять минут назад? Или думает, что какая- то шлюха, сидящая передо мной на коленях и дёргающая головой, словно болванчк, сделает меня тупым? Видал я таких, которым стоит только увидеть голое женское тело и мозг перестаёт соображать. Я был не таким. Ну по крайней мере уже лет пятнадцать. Репутацию холодного и беспринципного монстра заслужил благодаря своему характеру. Невозможно добиться уважения от врагов и партнёров, когда кровь от головы перетекает в штаны от каждой мало мальски симпатичной девки. Не в том я возрасте, чтобы страдать спермотоксикозом, но почему бы не совместить приятное с полезным.
-Нет, Баше. Не договорились. – ещё глоток горькой не дешёвой жидкости. В горле стало так же горячо, как в глотке у этой девицы. Я потрепал её по волосам, как ластившегося щенка. Скорее сучку. Мой равнодушный взгляд вернулся к еврею, заставив его поправить ворот рубашки. Меня всегда забавляло то, как реагируют собеседники, стоит только неотрывно смотреть в глаза. Но эта чёртова Бэмби… Я мотнул головой, отгоняя её огромные глаза из памяти.
-Тогда сколько ты хочешь?! – истерика вырвалась с громким визгом из тщедушного тельца, от чего я скривился. Даже белобрысая перестала причмокивать и подняла голову.