Мишель успела только пискнуть, как я накинулся на её сводящий с ума пухлый ротик, прерывая все её возражения. Она дёрнулась в моих руках, но была лишь теснее прижата к моему телу. У неё не было шансов.
Всё так же проталкивал наши тела вглубь квартиры, пока мы не упёрлись в стену. Она трепыхалась в моих тесных оковах, словно птичка, пытаясь оттолкнуть. Я же даже не замечал, что всё сильнее впивался пальцами в её ягодицы, а другой сжимал её шею. Мишель что- то мычала в мой рот, пытаясь извернуться и колотя своими маленькими кулачками по спине.
Её такие сладкие губы так и просили, чтобы я их съел. Оставил отметины. Заклеймил её. И я поддался на их уговоры. Истязал зубами, затем облизывал, залечивая раны. Я чувствовал, что делал ей больно, но не мог ослабить хватку.
Из её груди вырвалось что- то среднее между всхлипом и стоном, когда я скользнул рукой в её брючки и провёл пальцем по в миг увлажнившимся складочкам. Затем глубоко и медленно проник двумя пальцами вглубь лона, что заставило её вскрикнуть от наслаждения. Я уверен, что это именно оно и было. За эти сумасшедшие дни вздохи, вскрики и стоны наслаждения ни с чем перепутать не смогу. Зверь внутри ликовал. Сдалась. Капитулировала.
Мишель дышала так же тяжело, как и я. Наконец- то перестала вырываться и отталкивать. Лишь отвечала на мои гортанные стоны такими же стонами. Они соединялись воедино, прокатываясь и оседая на стенах нашей пещеры.
Я приподнял её чуть выше, заставляя привстать на носочки. Обхватив меня за плечи руками, она снова вскрикнула, когда я продвинул пальцы глубже, ускоряя их движение. Её попка выгнулась, давая мне больше доступа. Но эти треклятые брюки всё ещё мешали.
Перед глазами всё плыло, как в то голодное время, когда я несколько дней не ел, вдруг получив старый гамбургер от официантки. Слишком долго я сдерживал себя рядом с ней в рамках своей роли. Эмоции вырвались наружу. Мне было жизненно необходимо сделать её своей. Не того романтичного заботливого и приличного Роберта, а именно моей. Того демона, что живёт в моей душе многие годы.
Резким движением развернув её к себе спиной, я раздвинул её ноги своим коленом, не давая ей возможности вырваться. Да и судя по тем сокам, пропитавшим мои пальцы, она бы и сама этого не захотела. Я повернул ладонью её лицо аккуратно коснувшись воспалённых от грубых поцелуев губ своими губами. Провёл языком по нижней. Она приоткрылась мне навстречу. Слегка углубив поцелуй, скользнул между переплетёнными языками влажным от её соков пальцем. Где- то рядом с грохотом повалился на пол старый проигрыватель, на котором я слушал музыку.
Другой рукой приспустил тонкие брюки с оттопыренной попы. Молния моих джинс скрипнула, высвобождая член, который был готов взорваться в любую секунду. Не заставляя его долго ждать, одним толчком вогнал его на всю длину в её горячую плоть, вырвав ещё один синхронный стон. И тут же, не теряя ни секунды, начал вдалбливаться в неё, словно не было этих дней полных секса.
Одной рукой обхватил за шею, шепча на ухо пошлости, а другой прижимал за бедро, чтобы каждый раз всё глубже и глубже проникать. Никакой нежности, детка. Игры кончились.
Мой член, словно поршень входил на всю глубину и выходил, показывая набухшую головку. Я сходил с ума. Мозг отключился, и я потерял счёт времени. Ведомый лишь вырвавшимся зверем, я пытался наказать её.
За что? За то, что она посмела говорить с монстром. За то, что боялась меня. За то, что сводила с ума. За то, что такая, какая есть. За то, что завязала на моём сердце морской узел и держит его крепко в своих нежных ручках.
Я зарычал, подгоняемый её хриплыми стонами, ускоряя темп. Чтобы хоть как- то заглушить её, сдвинул руку суть выше, погружая вновь палец в её приоткрытый горячий рот. Он тут же был схвачен, словно рыбкой наживка. Дразня и посасывая его. Только это я попался на её крючок.
Мою крышу совсем снесло, оторвав последний ржавый гвоздь. Я закинул голову назад, издав непонятный мне звук. Тут же вцепился зубами в её шею, оставляя отметины на бледной коже и не сбавляя ритма. Подсознательно хотелось оставить клеймо принадлежности мне. Всё моё. И тело и душа. Целиком.
Одна рука всё так же держала её круглое бедро. Другая спустилась ниже к трепещущей плоти. Я лишь одним пальцем легко коснулся её напряжённого клитора, и моя малышка взвизгнула, содрогаясь всем телом. Я ускорил темп. Ноги уже не держали, но я вгонял член снова и снова с диким остервенением. Не желая, чтобы это когда- нибудь закончилось. С последним яростным толчком я замер глубоко внутри, выплёскивая в неё всё семя с каким- то диким восторгом, никогда не испытываемым раньше.