А леди Найт управлялась по хозяйству, с фанатичной внимательностью следя за работой служанок и кухарок.
Тим же отвечал за меня, мое здоровье и хорошее настроение. Он ни на секунду не опаздывал, подавая мне прописанные целителем зелья. Помог мне сварить мазь от гематом и сам помогал мне регулярно наносить их на травмированные участки. При этом Тим снова стал играть с детьми в подвижные быстрые игры. Дом гудел, а Марина радовалась, что дети стали быстрее засыпать и спят беспробудно до самого утра.
Давно, в первое наше совместное лето, когда мы с Тимом только сдали нашу совместную практику, дядя отправил нас в это имение на целых два месяца. Однажды утром, когда мы с Тимом гуляли по берегу моря, дальше от воды, чтоб не промочить ноги, я скинула свои туфли и гольфы и подбежала к самому краю берега, чтоб волны, набегающие на песчаный берег, охладили и ноги. Тим тогда пытался оттащить меня от воды, говоря, что это неприлично. Аристократы не могут вести себя подобно простолюдинам и оголяться на улице. Хотя никого вокруг не было, ни единого человека, более того, этот участок берега был частной собственностью нашей семьи. Но правила приличия для Тима стояли выше обыкновенной логики, и тогда я прибегла к беспроигрышному способу давления на мужа.
- Сафира? Ты плачешь? - Тим сам залез в морскую воду, правда, обувь он снять не успел - Только не плачь. Я что-то не так сказал?
Мне тогда было очень легко плакать, это сейчас слезинка выдавливается с трудом, разрыдаться по желанию в нужный момент не получается. А во время беременности достаточно было только вспомнить что-нибудь обидное или душещипательное, как слезы лились сплошным потоком.
- Тим, - сквозь слезы сказала я, - я хочу ходить по морю. А ты не даёшь!
Конечно, он больше не был против, чтоб я босоногой ходила по берегу моря. Но перестать плакать не так просто, как начать, по крайней мере, для меня так раньше было. Тим уже обнял меня и гладил по спине и сказал много ласковых слов, и даже в любви признавался. Но я успокоилась только когда вынудила его тоже снять обувь и носки и ходить вместе со мной по мокрому песку.
С тех пор мы с Тимом любили ходить босоногими по берегу моря. И сейчас в легкой летней одежде, без обуви сидели на берегу моря и встречали первые лучи солнца. Сегодня наш отдых заканчивался, вечером пора было возвращаться в замок Чарх. Завтра я выйду на работу в Академию, а Тим будет видеть лорда Чарх чаще, чем меня.
- Тим, я не хочу в Бераш. – С грустью сказала я мужу.
- Я бы и сам остался здесь ещё ненадолго, лет на десять. – Заставил меня рассмеяться Тим.
- Так хочется бросить и Академию, и замок Чарх, чтоб сбежать куда-нибудь с тобой и детьми. - Мечтательно сказала я. - И останавливает меня только то...
-...что? - Спросил Тим.
- Только то, что я детьми в одиночку не справлюсь.
Тим рассмеялся:
- Я, вообще-то, ожидал слова о долге перед родом и Принципатом.
- Тим, для меня род и Принципат ничего не значат. Ты и дети - все для меня. – Впервые сказала ему такое в лицо. И вызвала явное неудовольствие:
- Не говори так, Сафира. Род и Принципат - должны значить для тебя так же много, как и семья. И для блага страны и рода нужно трудиться больше, чем для собственного счастья. - Это были слова дядя, для которого возрождение рода и благо Принципата всегда значили больше, чем каждый человек его семьи.
Я встала с песка и уже не смотря на небо, красочностью которого на рассвете не уставала восхищаться, пошла в сторону дома. Тим задержался только, чтоб обуться и взять мою обувь.
- Сафира, я не сказал ничего обидного. Счастье семьи невозможно в нестабильном государстве. Жить мирно и любить, возможно только в крепкой стране. А сила рода - это страховка от многих бед. Даже богатство не даёт такую силу, как верные сородичи.
Может, он прав. Может, прав и дядя, носясь со своей идеей возрождения рода. Но я хочу просто жить, не скучать по мужу, не объяснять детям, почему они несколько ней не видят отца, хотя и живут под одной крышей.
- Тим, я устала делить тебя с дядей и Принципатом. Я просто хочу, хотя бы три часа в сутки, видеть мужа. Я же не многого прошу? А тебя не бывает дома, и если приходишь, то только поспать. А скоро ваше предвыборное турне начнется, и ты пропадешь на месяц. Потом продолжится подготовка к выборам. Сами выборы. И если ты выиграешь, то ты шесть лет будешь принадлежать только Принципату, и никак не семье. Я даже черты твоего лица забуду!
Я, не сдержавшись, бросила в Тима свои туфли, которые он мне вложил в руку и, резко развернувшись, продолжила идти к дому.
Тим снова нагнал меня и обхватив со спины, прижал к себе.