Я выгнулась, невольно желая сильнее прижаться к источнику ощущений, подняла руки и зарылась пальцами в мягкие волосы Юшенга, вызывая в нем рычащий стон-мурлыкание. Его ладони прошлись по моей спине, обхватили голову и шею, фиксируя положение так, чтоб я не смогла вырваться, но я и не хотела. В теле разливалась слабость, и я стала заваливаться на спину, но надежные руки придержали меня и осторожно опустили на мягкую травку. Эта забота вызвала еще большую жажду, и я сильнее прижала к себе парня углубляя и без того глубокий поцелуй.
Сколько прошло времени – не знаю, но когда Юшенг оторвался от меня, моя голова сильно кружилась, а поза выдавала огромную степень нашего возбуждения. Я лежала на спине, а Юшенг на мне, и что меня сильно смущало и возбуждало, так это то, что он лежал меж моих расставленных ног. Одежда на месте, хоть и вся измятая, да и кофточка была поднята, открывая вид на кружевной лифчик. Но я все это не заметила, так как видела только его глаза, полные обожания, теперь уже точно черные, от желания. Он приподнял руку и нежно провел пальцами по моим красным щекам и припухшим губам.
– Неужели это правда? Я могу прикасаться к тебе, целовать, ощущать тебя. Я уже не смогу без тебя, Ир.
Я сглотнула, не зная, куда спрятать глаза от смущения. Но отрицать уже было невозможно – мне нравится Юшенг, даже больше, чем нравится. Приподняв руку, я осторожно прикоснулась к его лицу.
– Я ждала тебя.
Я и сама не ожидала от себя таких слов... А как он посмотрел на меня! Что означает такое выражение лица? Но ответ мне не понадобился, его заменил очередной сумасшедший поцелуй.
– Наконец-то ты призналась, – промурлыкал довольный кот мне на ухо, когда оторвался от губ и прижался к шее.
Легкие и такие волнительные поцелуи опалили шею и спустились к ключице, заставив задержать дыхание. А потом он неожиданно отстранился и недовольно нахмурившись, спросил:
– Почему ты притворилась, что не узнала меня? Я ведь действительно поверил тогда. И потом…
Мне неловко было отвечать ему, но я произнесла честно.
– Я разозлилась.
Юшенг переместился на бок, при этом оставив на мне одну свою руку и ногу, второй рукой он подперев голову. Я поправила одежду, не сомневаюсь, что сейчас красная как рак, и попыталась отодвинуться, но кто ж мне дал?
– Я предполагал такое, – кивнул он, недовольно наблюдая за моими движениями, особенно его глаза задержались на груди, пока ее не прикрыла кофта. Только тогда он поднял взгляд. – Но притворятся, что меня забыла – это жестоко.
Я не чувствовала вину, так как слишком хорошо впечаталась в голову обида.
– Жестоко – это когда тебя считают сумасшедшей и пытаются впихнуть в психушку.
Мои слова ему явно пришлись не по душе, так он напрягся, что его руки больно сжали мои ребра. Я зашипела от боли и стукнула его по плечу, но это словно камень долбить голыми руками.
– Прости, я не хочел, – виновато оправдывался парень, мягко водя ладонью по пострадавшему месту. – Почему тебя хотели сдать в психбольницу?
– А то ты не знаешь? – моя обида и злость начали опять расти во мне, подогретые стыдом от близости горячего и приятного тела виновника всех бед. – Почему только я помнила тебя человеком, а мама нет? И если поначалу от моих слов отмахивались, считая детским воображением, то потом стали заставлять молчать. Еще и таблетками пичкали. Как ты думаешь, почему у меня аллергия на котов появилась? Так достали до такой степени, что хоть вой на луну.
Я опять попыталась выкарабкаться с его рук. Безрезультатно. А мне так обидно, так обидно, что перед глазами начинало плыть.
– Прости, – тихая просьба, которой я не вняла.
– Отпусти ты уже меня, – стукнула я его в очередной раз и мне послушно предоставили свободу.
Не глядя на Юшенга, я поднялась, струсила листочки и веточки, поправила волосы и, подхватив сумочку, направилась прочь пока не стала лить слезы прямо перед парнем. Не заслужил.