В тот вечер я выяснила, что в списках рыцарей участников турнира значится и несколько тамплиеров. А среди них и мой сакс.
Просто возмутительно, что женщинам запрещают присутствовать на рыцарских играх! Слава Создателю, что мой отец не был столь косным и позволял нам наблюдать за поединками со стены замка — так женщина вроде бы и в отдалении, но благодаря тому, что ристалище расположено сразу за стенами, все видно, как на ладони. И это правильно, ведь, по сути дела, рыцари хотят покрасоваться именно перед нами — знатными дамами, недаром они просят у нас то шарф, то перчатку на счастье, а герольды, в случае победы, возвещают, какой леди тот или иной рыцарь посвящает свою удачу.
В день открытия турнира, несмотря на то что ночью подморозило, многие дамы собрались на зубчатой стене полюбоваться красочным ристалищем. Солнце высушило иней, небо было голубое, ясное. За оградой ристалища собралась целая толпа зевак. Среди них было и немало женщин простого сословия. Возмутительно, что простолюдинкам позволяют быть зрительницами, общаться с участниками, в то время как нас вынуждают оставаться в отдалении. Якобы из заботы, как бы нас не взволновало зрелище полученных на турнире увечий. Если бы кто из нас опасался — не пришёл бы. А так даже трусишка Элионора Блуаская явилась, вырядившись в новую кунью шубку.
Вскоре ко мне подошёл мой верный Гуго Бигод, чтобы попросить талисман на счастье. Я не ответила ни да, ни нет. Пожелала ему удачи, но ни перчатки, ни шарфа он не получил, как не получил и мечтатель-трубадур Ральф де Брийар. Он не самый лучший воин среди моей свиты, хотя и чудесно поёт. Ну и пусть лучше поёт, чем рискует опорочить на турнире мой дар. Не достался приготовленный шарф и этому медведю Теофилю д’Амбрей. Он, бесспорно, первоклассный воин, но всё одно — свой шарф я приберегла для кое-кого иного. Интересно, можно ли давать деталь женского туалета на турнире храмовнику?
Я сразу высмотрела среди рыцарей Эдгара — в белом плаще тамплиера с красным восьмиконечным крестом. Его каплевидный щит украшала богатая чеканка, на полусогнутой руке он держал свой полированный шлем в форме жёлудя, а его волосы покрывал капюшон из сплетённых металлических колец. Со своего места я даже разглядела светлую прядь, ниспадающую на его лоб из-под капюшона, и неожиданно испытала волнение. Интересно, подъедет ли он настолько близко к нам, чтобы я могла вручить ему свой подарок?
Не вытерпев, я спросила у сидевшей подле меня Мод Блуаской:
— А ваш протеже, дорогая, намерен ли принять участие в рыцарских игрищах или явился, чтобы только продемонстрировать свою выправку и коня?
Мод лукаво поглядела на меня, отводя в сторону развевающуюся длинную вуаль:
— Уж не надеетесь ли вы, милая, подарить ему ваш шарф? Что ж, после ваших уединённых прогулок по переходам дворца это вполне объяснимо.
Я лишь подумала, что слухи обо мне и Эдгаре уже идут. Браво, Генри Винчестер! Хоть какая-то польза от тебя.
Но вскоре я перестала думать и о бывшем любовнике, и о будущем муже. Я увлеклась.
Турнир — вот поистине захватывающее зрелище! Гром труб, бешеная скачка, удар!.. Как ловко сражался мой брат Глочестер! Как великолепен был Валеран де Мелён. А Теофиль д’Амбрей!.. Я даже пожалела, что не дала ему хоть что-нибудь, когда даже мой отец не удержался и зааплодировал ему.
— Твой рыцарь, Бэртрада, стоящий парень. Бьёт, что камень, пущенный из баллисты.
О Гуго Бигоде я и не говорю. Первый кровавый поединок выиграл именно он. Когда их с противником копья сломались и они взялись за мечи, Гуго был неотразим! Его противник рухнул, обливаясь кровью... А уже в следующем бою Теофиль пробил копьём навылет одного из рыцарей свиты Вермандуа и сорвал бездыханное тело с лошади, удерживая его на древке копья, как жука, наколотого на булавку!.. Элионоре Блуаской даже стало плохо, и она облевала свою великолепную кунью шубку.
А вот Ральфу де Брийару не повезло, его ловко вышиб из седла один из рыцарей-храмовников.
И только теперь я заметила, что Эдгар стоит совсем рядом, за креслом Мод, и что-то говорит им со Стефаном. Я так занервничала, что даже скомкала малиновый шарф, приготовленный для него. Ах, подойдёт ли ко мне Эдгар?
Он подошёл:
— Моё почтение прекрасной принцессе.
Я улыбнулась так нежно, как могла:
— Отчего бы и вам, сэр, не попытать удачу на ристалище?
— Разумеется, миледи. Я только ожидаю, когда останутся наиболее достойные из противников.
— Вы столь уверены в себе? Что ж, в таком случае я ничем не рискую, отдавая вам свой шарф.
В какой-то миг я опасалась, что прекрасный тамплиер откажется. Но он лишь молча преклонил колено и коснулся губами моей руки в знак признательности. И что мне было за дело до того, какими взглядами обменивались окружающие? Я выбрала его своим рыцарем — и точка!
Но как же возмутились Бигод и Теофиль!
Гуго тут же вызвал Эдгара на бой. И какой бой! Дважды они ломали копья, и судьи, признав их равными, велели взяться за мечи. Но в конце концов Бигод был побеждён. Мне даже стало его жаль, таким обескураженным он покидал арену. Но всё же мне показалось, что Эдгар его пощадил. Он ведь мог сбросить его через барьер, но он лишь прижал его лошадью к ограде, ограничившись тем, что лишил меча.
А Теофиль! Он так и вылетел из седла при ударе. Кто бы мог подумать, что такой боец, как Тео... Но Эдгар, видя мощь Теофиля, бил его прямо в голову. Очень сложный удар, особенно когда лошадь несётся на полном скаку. И выдержать его просто невозможно.
Когда же точно таким ударом Эдгар выбил Роберта Глочестера, я даже испугалась. Видела, как нахмурился отец. Сакс Эдгар осмелился победить на турнире его признанного любимца!
— Я не мог поступить иначе, миледи, — говорил вечером на пиру мой храмовник. — У меня ведь был ваш шарф, и я должен был сражаться в вашу честь.
Ах, тресни моя шнуровка, если это не был день моего триумфа. Эдгар вошёл в пятёрку лучших рыцарей, и, когда герольды возвестили имя его дамы, я простила ему даже победу над Глочестером. И конечно же, постаралась примирить его с отцом. Я была дамой этого крестоносца, имела полное право не отпускать его от себя весь вечер. Мы даже танцевали в паре. И когда я спрашивала, откуда он знает модные па, он куртуазно ответил, что должен был выучить их, раз его дамой оказалась сама Бэртрада Нормандская. Каков льстец! Уж я-то знаю, что рыцарь, побывавший при дворах Иерусалима, Венеции и Парижа, должен разбираться в тонкостях этикета и мод. Но всё равно мне было приятно. А вечером я жадно расспрашивала фрейлин, какие слухи ходят о нас с Эдгаром при дворе. Самый смелый — что мы уже стали любовниками. Я даже онемела в первый миг. И вдруг с удивлением поняла, что не испытываю отвращения. Силы небесные! Мне не было противно! А значит, я и в самом деле готова стать его любовницей. Нет, нет. Это не то, что мне нужно. Я решительно хотела стать его женой.
Впервые в жизни мы с Робертом только сухо раскланивались. Но мне было всё равно. Помыслами моими владел лишь Эдгар. И я лезла из кожи, добиваясь расположения к нему отца. По крайней мере, я не упустила случая заметить ему, что в Норфолкском графстве был бы желателен шериф-сакс.
С Эдгаром мы виделись часто, но не настолько часто, как мне хотелось. Я с досадой вновь и вновь замечала, что тамплиер пользуется успехом у женщин. А так как среди них было немало таких, кто по положению был ближе к нему, чем дочь короля, то я опасалась, что он более серьёзно отнесётся к вниманию какой-либо из этих вертихвосток. Разумеется, я его дама, но на дамах сердца не часто женятся. И как же я злилась, когда видела его в окружении других леди. Чёртов полумонах! Умеет же он быть милым с ними. Я стала его ревновать. Но с ревностью только сильнее окрепло моё желание получить его для себя.
Чтобы быть ближе к Эдгару, я проводила много времени со Стефаном и Мод. Эта пара наверняка догадывалась о причине моего неожиданного расположения, но мне было плевать на их мысли. Зато мой брат Роберт превратно истолковал моё неожиданное сближение с Блуаской четой. И не мудрено, что он стал так сух со мною. Его же отношения со Стефаном сделались едва ли не враждебными. Я подозревала, что это как-то связано с тем их разговором в лесу, но сколько ни пыталась, так и не смогла проникнуть в их тайну.