Я заметил её сразу, как только они заселились. Их компания из десяти человек сняла номера в основном корпусе. Но эта девочка проявила настойчивость и добилась от мужа заселения в домик у воды. Небольшое бунгало, с панорамным окном и камином. Там был небольшой причал и можно было любоваться ночным небом, сидя в шезлонге. Её муж остался с дружками в номерах. Что за скотина? ! Кто будет приглядывать за молодой женщиной и двумя детьми? Они будут ночевать там одни? Пока он хлещет водку? Не ценишь, ты мразь, своё счастье! У тебя чудесная жена и отличные дети! О чем можно ещё мечтать? Ну раз тебе это все не нужно, будь готов к тому, что найдётся человек, который это у тебя заберёт. И это буду я. Не позволю никому прикоснуться к своей девочке!
Она ни чем не выделялась на фоне остальных отдыхающих. Толпы народа проходят через мой загородный отель, особенно в выходные. И я повидал много разных женщин. Они, как намагниченная стрелка, мигом поворачивались в мою сторону, стоило мне войти в комнату. И дело не в моем высоком росте или подтянутой фигуре, за которой я слежу. Нет... Как сказал мой друг детства: «Чертов альфа—самец». Возможно он прав. Я никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но это все было не то... Они, как всем миром сговорились и решили, что стандарт женской привлекательности в накачанных губах, ненатуральных сиськах, глупом хихиканье и томном взгляде. Я хотел от своей женщины совсем другого. Она должна быть Женщиной! До мозга костей. Нежной, ласковой, беззащитной, заботливой, понимающей. Возможно сказывается опыт детского дома. И в моем представлении женщина выглядит именно так.
Когда я увидел эту девочку у стойки ресепшн, на минуту задержал дыхание от пронзившей меня мысли и понимания: «Она». Кто бы мог подумать, что состоявшийся мужик за сорок, имеющий за плечами неудачный брак и взрослую дочь, собьётся с шага и уставится на гостью его отеля, как ненормальный. Работница отеля даже от удивления привстала, переводя взгляд с меня на молодую женщину, оформляющую документы у стойки. Юлька, так звали эту крашеную блондинку, которая регулярно пыталась залезть ко мне в штаны, намеренно дала гостье ключ от самого дальнего домика, мол «ничего, потопаешь ножками, от тебя не убудет. Заодно похудеешь». Вот стерва. Видит же, что за подол цепляются двое детей. Как они будут ходить на завтраки и обеды в такую даль. Ну ничего, я возьму это на себя, раз её муж—мудак даже не помогает ей с чемоданом.
— Позвольте мне...— я протягиваю и перехватываю ручку большой сумки с вещами.
И только тут она замечает меня и поднимает глаза. Голубые...как летнее небо... Или вода озера Комо... И хочется нырнуть в них и насладиться прохладой. Но вот её глаза меняют цвет на цвет штормового моря, когда она видит, куда залез её младший сын.
— Димка, а ну слезь сейчас же! — её голос нежный и совсем неустрашающий. И она это понимает, потому решительно хмурит брови и грозит пальцем сорванцу.
Димка слез с парапета у фонтана, расположенного в центре холла не потому, что мать так сказала.
А потому что за её спиной стою я. И он мигом понимает, кто тут главный.
Понимает и её муж, который перехватил сумку и потащил к гостевому домику. Поняли все... Но не она...
Развернувшись и даже не взглянув на меня, бросила через плечо «Спасибо, не надо» и побежала вслед за сыном.
И вот теперь она стоит у живой изгороди и наблюдает, как её дочь кормит пса, а сын в другом конце площадки гоняется за бумажным самолетом. Который ему сделал я.
Большая поляна, застеленная искусственным, не отличимым от настоящего, газоном вмещала в себя множество беседок и просто площадок для барбекю. Здесь под вечер собирались практически все отдыхающие, уставшие за день от жары и наслаждались прохладой, которую дарило небольшое озеро в центре. Играла музыка и многие, уже успевшие принять горячительное, отплясывали кто как мог.
Она стояла отдельно от других и услало облокотилась об изгородь. Её муж отмечал день рождение одного из друзей. Из беседки неподалёку раздавался звон бокалов и заезженные, избитые тосты. Но детей не посадить на привязь и потому они носились по газону, а уставшая мать только и знала, что одергивать не в меру расшалившихся сорванцов.