Заводной апельсин на стене сообщал, что уже давно за полдень и неплохо бы поднять свое бренное тело навстречу новым открытиям.
Я с любопытством изучил книжную полку над головой, нашел «Мятную сказку» Полярного, очевидно, дань моде, и томик Булгакова, чем был приятно удивлен. Скажи мне кто-то еще пару недель назад, что поп-звезда Бельская читает классику, я бы поднял его на смех.
С фотографии на прикроватной тумбочке широко улыбалась очень похожая на Марго женщина, вероятно, Ритина мама.
Закончив с исследованием спальни и обернувшись полотенцем, я прошествовал на кухню, чтобы совершить ставший необходимым ритуал поклонения богу кофе.
От вмиг расползшегося по комнате запаха только что смолоченных зерен радостно булькнул желудок, требуя порцию живительного темно-коричневого напитка. А когда поисковая операция в холодильнике увенчалась успехом, я понял, что душу продам за Ритино фетучини домашнего приготовления.
Я бродил по огромной квартире Бельской, рассматривал наверняка дорогие сердцу безделушки, привезенные из разных уголков земного шара, и диву давался, как легко она пустила практически незнакомого человека в свою жизнь.
Вот уж, человеческая душа потемки, а женская – тем более.
Чем я вообще мог ее зацепить, ума не приложу, ведь мы из разных миров. Что я со своей средней зарплатой и съемной однушкой готов предложить девушке, которая в любой момент может взять билет на самолет до самой отдаленной точки планеты, купить яхту или виллу где-нибудь на Мальте, Канарах или черт знает, где еще?
Долго предаваться самобичеванию мне не позволил пресловутый мессенджер – одноклассник Валерка вернулся из Черногории и решил нас всех собрать.
Я терпеть не мог эти встречи выпускников, больше походившие либо на панихиды по былым временам, либо на зал славы, где каждый пытался хвалиться не всегда существующими достижениями. Но с Валеевым нас связывала крепкая дружба, так что пришлось собирать себя и мысли в кучу и ехать в его любимый клуб.
Вопреки моим худшим опасениям, мы много танцевали, веселились, беседовали на отвлеченные темы – не было хмурых лиц, набивших оскомину разговоров о политике и дорожающих ценах на бензин.
К слову, новыми бентли и мазератти никто тоже не хвастался. Валерка успел жениться и с благоговением показывал фотографии красавицы-брюнетки в белом купальнике на фоне спокойного бирюзового моря в бухте.
– Как мама? – однокашник невольно ударил под дых простым вопросом, а я крепче стиснул зубы, думая, как выкрутиться, только вот напрасно. Друг не первый год меня знал, так что сразу сообразил, что у меня имеются определенные трудности, о которых я вряд ли буду откровенничать перед толпой не слишком близких людей. – Давай-ка прогуляемся на улицу, брат.
Мы вышли к освещаемому сотней фонарей проспекту. Мимо на бешеной скорости проносились автомобили, в воздухе витал запах жженой резины и нагретого июльским светилом асфальта.
Я достал пачку сигарет и протянул ее Валерке. Мы затянулись синхронно, как лет двенадцать тому назад, когда строгая классная руководительница поймала нас за школой и пообещала сдать родителям.
Ни последовавшая за этим взбучка, ни увесистый подзатыльник, ни угрозы неминуемой расправы так и не отучили от пагубной привычки.
– Мама в больнице, – отрывисто проговорил я, выдыхая терпкий дым в загазованный воздух и устремляя взгляд в даль. Изложил ситуацию вкратце, поделился наболевшим и ощутил, как легче становится на душе оттого, что больше не приходится тащить груз переживаний в одиночку. – Сейчас как раз занимаюсь тем, чтобы раздобыть нужную сумму.
– Ох уж эта фамильная гордость Серовых, – попенял Валеев, обрушив на меня град вопросов: – у тебя, что, контактов, моих нет? Сообщить не мог? Или постеснялся? Вы же мне не чужие, Тох!
– Честно? О тебе вообще почему-то не подумал, – и действительно, когда я перебирал в памяти приятелей, напрочь забыл о Валееве, который мог помочь.
Он не лукавил и не преувеличивал, когда говорил, что мы не посторонние.
В семье у Валерки был очень тяжелый период, когда его отец-милиционер напивался до зеленых соплей, избивал жену и маленького сына. Никто не мог найти управу на дебошира, потому что связываться с представителем власти себе дороже, так что единственным выходом жертва бытового насилия видела иногда оставлять ребенка у подруги.