Его начинали пугать слова и намерения брата так близко быть с ним. Хоть юноша и понимал, что Мэй Хо всего лишь ребёнок, но по словам и поступком он тянул на ровесника Ли Лин, что наводило на мысль – Мэй Хо вполне серьёзен в своих словах и намерениях вечно жить с братом.
Ли Лин же рассматривал иную жизнь, и подумывал над тем, чтоб после учёбы завести с какой-нибудь девушкой роман, и пока он будет подниматься из низов, та единственная будет рядом с ним, искренне любя и поддерживая. Парень намеренно решил искать девушку именно тогда, когда у него нет и гроша в кармане, покуда в прошлом на него вешалось много дам, которым нужны были только его деньги, а сам мужчина и даром не сдался. В какой-то степени в том имелась и вина Ли Лина, не видевшего в женщинах ничего – кроме хорошего времяпровождения.
Но теперь всё иначе и Ли Лин желал остепениться и быть хорошим мужем и отцом, каким он не стал в прошлом. В эту прекрасную картину брат входил частично, но никак не сожитель в их доме. Парень не желал рушить с Мэй Хо связи, но хотел бы видеть его, как брата и дядю его детей, а не жить как в шведской семье.
Ли Лин просил воспитателей отвести брата к психологу, боясь за его психику. Всё же тот ни разу не поднимал тему о своём отце, хотя знал кем он являлся. Это могло как-то повлиять на ребёнка, и Ли Лин желал предотвратить проблему с его психикой на ранней стадии. Но подросток отказался от психолога, и обвинил воспитателей в том, что им самим нужно лечиться. Это он рассказал брату, который видел злые взгляды женщин, прямо говоривших: «Больше мы с этим дьяволом связываться не будем»
Были бы у Ли Лина деньги, то он и сам бы повёл Мэй Хо к психологу, но зарплаты едва хватало на месяц, и даже откладывать получалось с трудом. Но, несмотря на это, юноша каждый раз приезжая на встречу с братом, покупал ему какие-то вкусные подарочки, которые Мэй Хо хранил до следующего раза и только потом ел.
Дорога до детского дома занимала почти пять часов. Ради этого Ли Лин выезжал вечером в пятницу, дабы утром в субботу быть на месте, провести с братом день и уехать обратно в Сеул. Два дня подруга заменяла его, но Ли Лину всё равно приходилось потом отрабатывать следующие выходные целиком, дабы не потерять в зарплате.
Данные поездки отнимали много сил и времени, но парень не мог не приехать к брату, покуда однажды, пропустив их встречу из-за сложных экзаменах, он получил ночной звонок от воспитателя, сказавшую ему, что у Мэй Хо истерика и нервный срыв, из-за которого он рушит всё и требует чтобы брат приехал сейчас же. Именно после того случая юноша в серьёз задумался над психологом для брата…
Стоя в дверях детского дома, Ли Лин сделал глубокий вход и выдох, не желая, чтоб Мэй Хо видел его усталость и не самое искреннее желание приехать в такую даль для обычной беседы. Открыв дверь и войдя внутрь, парень тут же чуть не снёс мальчишка, будучи уже почти одного роста с взрослым юношей.
— Братик! — радостно воскликнул Мэй Хо, волосы которого были перевязаны в низкий хвост.
Юноша выглядел очень мило, будучи красавцем от природы. Ли Лин помнил то, какого здоровяка он встретил, когда его похитили. Настоящий здоровяк из мышц. Сейчас Мэй Хо не имел даже частичку тех мускул, что в ужасных воспоминаниях Ли Лина, и он был этому рад. Парень хоть и пытался забыть прошлую жизнь, но чем брат сильнее становился похожим на прошлого себя, тем юноше было сложнее забыть…
— Как себя вёл мой братишка? — потрепав юношу по голове, спросил Ли Лин, хотя по звонкам воспитателей и так знал ответ.
— Очень хорошо! — ответил подросток, и впрямь не создавая проблем, но так и не общаясь ни с кем из детей.
— Тогда ты заслужил награду, — достав из рюкзака конфеты в виде котиков, подарил их брату юноша, перестав покупать кексы или пирожные, зная что они пропадут до его следующего прихода.
— Спасибо! — обрадовался Мэй Хо, которому было плевать что подарит ему брат. Главное, что он и ему…
Под выписку забрав брата из детского дома, Ли Лин прогулял с ним по парку пол дня, а ближе к вечеру они зашли в кафе, дабы поужинать и вернуться обратно. Ли Лин рассказывал Мэй Хо как у него проходят дела с учёбой и работой, а подросток почти ничего не говорил, а только случал, от чего их беседа скорее походила на монолог.