— Что с ним? Мы опоздали?
— Ваша кровь прошла проверку на совместимость, пойдемте.
На меня надели халат и чепчик, завели в холодное помещение с кафельными стенами и посадили на стул. Я надеялась, что смогу увидеть Пашу, убедиться, что он живой, что дышит.
— Войдите! — услышала я из-за двери. Паша лежал накрытый по плечи, на лице кислородная маска, голова перевязана, левая рука и нога в гипсе. Аппарат пищал, озвучивая удары его сердца, по экрану бежала диаграмма.
— Господи! — всхлипнула я.
— Ложитесь, — попросила медсестра. Вторая уже подключила Пашу к аппарату переливания крови. Меня отгородили ширмой, и тоже подключили к аппарату. Я закрыла глаза.
— Как вы себя чувствуете? — склонилась надо мной медсестра.
— Лучше, чем он, — не открывая глаз, сказала я. — Простите, все хорошо.
Попав в реанимацию, я ненадолго успокоилась. Во-первых, я убедилась, что он жив, во-вторых, я делала все возможное, чтобы он жил.
После переливания мне позволили взглянуть на Пашу еще раз, пару секунд я даже подержала его холодную руку.
— Укройте его, он замерз, — попросила я медсестру, закрывая дверь реанимации. Она молча помахала головой, не глядя мне в глаза.
В ординаторской я нашла доктора.
— Какой прогноз можете дать? — спросила я, садясь напротив.
— Никакой.
— Вы что-то будете делать или остается только ждать?
— Будем делать трепанацию — гематому убрать надо. Но это если все пойдет по хорошему сценарию.
— Что я могу еще сделать?
— Молитесь.
Если доктор, говорит: «молитесь», значит остается ждать только чуда. Чудеса бывают, я верю.
Глава 9.
В церкви при больнице я пробыла до темна. Молиться — единственное, что я могла сделать для Павла. Еще раз поговорить с врачом меня не пустили. Я набрала номер ординаторской, долго не отвечали.
«Состояние стабильно тяжелое», — сказал дежурный врач и бросил трубку. Он на грани. Хуже только смерть. Отрешенная от мира я брела по темной улице пока не поняла, что заблудилась. Вокруг совсем незнакомые дома. Темные дворы разделила узкая дорога, освещенная редкими тусклыми фонарями. Впереди стояла непроглядная тьма, будто там уже заканчивалась жизнь. Я развернулась и пошла обратно, не помню, что бы я куда-то сворачивала. Теперь я внимательно смотрела по сторонам. На перекрестке справа вдалеке увидела оживленное движение, туда я и направилась. На первом же доме по центральной улице я прочла адрес и вызвала такси. Я попросила остановить у магазина. Мне ничего не хотелось, лишь по совету медсестры купила гранатовый сок.
Непередаваемое чувство одиночества и тоски нахлынуло, когда я перешагнула порог Пашиной квартиры. Утром мы вышли на работу смеясь. Он шутил по поводу скорого новогоднего корпоратива, на котором мы вновь рискуем быть рассекреченными. Не будет корпоратива! Его самого возможно не будет! Эту мысль я все время гнала, но она, как надоедливая муха, возвращалась и возвращалась. На террасе, наблюдая за машинами, я стояла, скрестив руки на груди. Разум отказывался верить в произошедшее. Я здесь одна. Он не задержался в офисе, он не придет ни сегодня, ни завтра. Возможно, никогда не придет. Я не увижу его глаза, не услышу голос. «Нет. Не верю. Это не про нас», — прошептала я и облизала соленые от слез губы. — «Это бред. Его не может не быть». Я прошла на кухню, перелила сок из банки в графин, взяла стакан и замерла. В раковине стоят две чашки, не помытые после утреннего кофе. Ничто не предвещало надвигающейся беды. Не было никаких знаков. Прекрасное утро, как и все, которые я провела с ним.
Никогда не любила гранатовый сок, пила его не для себя, для Паши. Если ему еще понадобиться кровь, я должна быть готова, мне нужно восстановиться. Полулежа в кресле, я цедила маленькими глотками. В голове только страх. Любая минута может стать для него последней. Не пойду в спальню, без него не пойду.
Входная дверь открылась и хлопнула. Мне хотелось увидеть его, но это даже для чуда слишком чудесно. В гостиную заглянула красивая, стройная блондинка.
— Вы кто? — спросила она, нахмурив брови.
— А Вы кто? — не растерялась я.
— Я — мама Павлика.
— Ой, простите, — вскочила я. — А я его девушка, мы живем вместе.
Она внимательно оглядела меня и села в кресло напротив.