– Мне неудобно. Он же страшно дорогой… – Я почему-то покраснела.
– Да нет, вовсе нет, – улыбнувшись, заверил он.
Ну, конечно. У нас с ним абсолютно разные понятия о том, что «дорого» и «вовсе нет».
– Прости, я, правда, не могу принять.
– Да почему? Это же я, а не кто-то с улицы. И потом, ну какой день рождения без подарка?
Я упрямо покачала головой. Он настаивать больше не стал, но сразу как-то потух, изменился в лице.
– Ты обиделся? – испугалась я.
– Нет.
– Ну я же вижу…
– Нет, – повторил он, качнув головой. – Просто это такая мелочь, но ты даже её отказываешься принять. Будто мы… чужие.
Меня задели его слова. Я могла бы с ним поспорить, попытаться убедить, что всё не так и не поэтому отказываюсь, но не хотелось портить такой чудесный день.
– Я передумала. Одень его мне сам. – Я протянула ему левую руку.
Димка немного помедлил, но затем улыбнулся, достал из футляра браслет и защелкнул у меня на запястье. И не отпустил моей руки, держал, словно защищая.
– Знаешь, я никогда не была так счастлива, как сегодня, – призналась я. – Вот бы так было всегда.
– Так оно и будет.
– И ты никогда-никогда меня не оставишь?
– Никогда.
– Поклянись.
Димка улыбнулся с добродушной снисходительностью, мол, что за ребячество. Но тем не менее произнёс.
– Клянусь. Никогда тебя не оставлю… если только ты сама этого не захочешь.
– Не захочу! Ты что! – возмутилась я.
– Ну, значит, мы всегда будем вместе, – заявил Димка.
В тот момент я тоже в это поверила, твердо, всем сердцем, даже не подозревая, что счастья нам осталось всего на несколько дней…
38
Валя нас всё-таки подкараулила. Подло так. Специально наворачивала круги возле гимназии с коляской, хотя сама живёт в нескольких кварталах.
Мы с Димкой выбежали из школы и нос к носу с ней столкнулись.
У нее аж шапка вся, и ресницы, и выбившиеся пряди заиндевели. Видать, долго тут бродила. И не побоялась же за маленького Костика, он там хоть и укутан, но нос наружу.
Быстро, но цепко оглядев Димку, она уставилась на меня многозначительно: как-то недобро, но в то же время удовлетворенно, мол, я так и знала. Хорошо хоть при нём не стала устраивать сцен. Только процедила:
– Я приду к вам в шесть. Будь дома, Татьяна. Важный разговор нас ждёт.
И, толкая коляску со спящим Костиком перед собой, двинула прочь.
– Это же была твоя тётя?
– Она самая, – подтвердила я. Настроение бесповоротно испортилось.
– С ней будут какие-то проблемы?
– Да нет, особых проблем не будет… отцу-то она вряд ли доложит. Наоборот, она сама боится, что он обо всем узнает. Но мозг мне вынесет – это точно.
– Давай я с ней поговорю?
– И что ты ей скажешь? Нет, Дим, это бесполезно.
Димка посмотрел на меня с явной тревогой, но настаивать не стал.
– Это всё равно что я бы с твоей мамой поговорила. Сам же понимаешь, она меня и слушать не стала бы. Так вот и Валя тебя не станет.
Димка с минуту молчал, словно обдумывал что-то, затем выдал:
– Мама знает, что мы вместе.
– Как? Откуда?
– Я ей сам сказал.
– Зачем? Ну вот зачем? Не надо было! Она же против нас. Она обязательно придумает какую-нибудь подлость, чтоб мы расстались.
– Тань, не надо. Не говори так. Все-таки это моя мама.
– Это твоя мама. И ты ее любишь.
– Естественно.
– Ладно, прости, – не стала я накалять обстановку. Не хватало, чтобы ещё и мы с ним поссорились.
– Она, конечно, недовольна ситуацией, но запретить мне встречаться с тобой не может. И не станет этого делать. Да и как? Она у меня… как страус. Ничего не хочу знать, говорит, – усмехнулся Димка. – Или как маленький ребенок, который закрывает глаза и думает, что его никто не видит. Но она не вмешивается, свою волю не диктует, ну а со временем, думаю, смирится.
– Сомневаюсь, – буркнула я.
– Ты пойми, она против тебя лично ничего не имеет. Просто…