В это место стекались товары со всей Эннавы и соседних стран. Пронзительные крики торговцев резали слух, а в воздухе перемешались сотни запахов. Кернел остановился, но, не обнаружив даже следа близости магии, продолжил путь. Вокруг было слишком много жизни, которая не оставляла места для проявлений неведомого. Люди, шумные, беспокойные, надеющиеся и чувствующие, были его прямой противоположностью.
Лорду успели предложить купить кроликов, отобедать свежими лепешками и выпить густого ягодного морса. Маг неизменно отказывался, но встречались и товары, вызывающие его интерес. Изготовленные на Тиохе ювелирные безделушки содержали пронзительные отголоски магии древнего континента… А вот мимо прошел загорелый купец в треугольной шляпе. Он пах далеким южным солнцем и загадочными благовониями.
Именно на Большом рынке находилось настоящее сердце Кинара, к которому маги никогда не относили сам высокий город. Тут завязывались причинно-следственные связи и переплетались судьбы. В уединенных резиденциях, где постоянно проживало полтора-два десятка человек, нельзя было почувствовать биение подлинной жизни. Проведя среди торговых рядов больше двух часов, Кернел принялся пробираться к краю рынка…
Границу защитных заклинаний маг ощутил отчетливо, как упавшую завесу. Стоило выйти за городские ворота, и чувство безопасности, искусственно создаваемое внутри Кинара, пропало без следа… Иного же не появилось. Вокруг простирались не дикие земли, где могли заводиться духи, а обжитые Срединные холмы. Они дарили простор, но не близость неведомого…
Приют странников встретил лорда бедностью, грязью и ржанием лошадей. Люди были одеты проще, чем в Кинаре, а запахи казались более резкими, чем на Большом рынке. Это место не имело магической защиты вовсе, но при этом было переполнено людьми. Для любого одаренного это казалось неправильным.
Дорогу до «Белой ласточки» Кернел помнил смутно. По пути он несколько раз ошибался с направлением, но потеряться в приюте странников оказалось сложнее, чем можно было подумать.
«Белая ласточка» изменилась. Исчез навозный сарай: от него остались только почерневшие столбики, торчащие из земли на месте стен. Двор конюшни опустел. Вряд ли «Белую ласточку» теперь вообще можно было называть конюшней — лошадей тут больше не держали.
Прочитав табличку на воротах, Кернел улыбнулся, а затем шагнул на обновленный двор. Места прибавилось, а характерный конский запах сменился сложными ароматами аптеки… Эффект был бы сильнее, если бы не вонь от заведений по соседству. Маг успел привыкнуть к запахам приюта странников, но все равно поморщился.
«Белая ласточка» выглядела пустой, но впечатление являлось обманчивым. Кернел позвонил в колокол для посетителей и принялся ждать, когда к нему выйдут.
— Мы не работаем! — раздался женский голос.
На площадке второго этажа стояла служанка в сером платье с передником того же цвета. Женщина… девушка при виде Кернела смутилась. Она должна была заметить дорогой костюм посетителя.
— Уважаемый, прощения прошу, но сегодня в «Белой ласточке» не работают.
— Я знаю, — ответил Кернел. — Я пришел к твоей хозяйке. Она меня ждет.
Прислужница моргнула. У нее были яркие рыжие локоны, но сама девушка выглядела слишком бледной, чтобы считаться привлекательной.
— Тетушка говорила, что кто-то приедет. Так это вы?
— Верно, — ответил лорд. — Это я.
Он ступил лестницу, ненадежную, скрипучую и рассохшуюся. Добравшись до второго этажа, Кернел мягко отодвинул девушку с дороги. Магу не требовалась помощь, чтобы найти живого человека в пустующем доме.
— Тебе вон в последнюю комнату, уважаемый! — закричала служанка, не знавшая, разумеется, об осведомленности лорда.
— Благодарю.
Эйна, как оказалось, тоже услышала шум. Она ждала Кернела в коридоре, опираясь ладонью о стену. Ее волосы были собраны в косу, успевшую растрепаться, а кожа казалась прозрачной. О том, что травница больна, лорду докладывали, но никто не сообщал, насколько серьезно.
— Тетушка, зачем ты встала? — всполошилась служанка, но Эйна от нее отмахнулась.
— Иди, Кейра, — велела хозяйка. — И не подслушивай.
Девица состроила оскорбленную мордашку, насупилась и медленно отправилась прочь. Уходить ей явно не хотелось.