— Мы все живем под одним небом, — торжественно произнес маг. — Даже между нищей травницей и магом дома Лироса может возникнуть связь.
— Как может почтенный?
— Так ты правда не знаешь? — удивился Мерат.
И рассказал.
Про госпожу Ринелию, первую красавицу Кинара, в городе слышали все. Знаменитую артистку всегда описывали возвышенными словами и обязательно наделяли тремя достоинствами: грацией, голосом и вкусом. Госпожа Ринелия, само собой, не принадлежала к благородным, но имела среди знати покровителей, самым важным из которых был брат управителя города. Об этой женщине ходило много слухов, но я не интересовалась ни ими, ни ею самой. Ясно же было, что по меньшей мере половина сплетен являлась выдумкой.
— Ты знала, травница, что сама Ринелия приобрела твои товары и нашла их отменными? Она просила о тебе лорда Кернела через его брата. И лорд даже позволил себя уговорить!
Я все-таки рассмеялась.
— Вы подшучиваете надо мной, почтенный! Мои мази и настойки продает Вилис, мальчик, которого вы только что видели, с тележки на Большом рынке. Как бы он там мог встретить госпожу из высокого города?
Маг бросил на меня рассерженный взгляд.
— Она не живет в высоком городе.
— Не живет?.. Но это ничего не меняет…
— Ринелия последние два месяца страдала от грудной болезни. Ее домочадцы и лекарь сомневались, что она поправится, — в голосе мага я не уловила и тени сочувствия к больной, а одну лишь холодную язвительность. — Но это случилось. Ненаглядная жемчужина младшего наследника нашего владетельного дома пошла на поправку и теперь уверена, что ей помогло чудесное средство, которое ее отчаявшаяся служанка купила у травницы с Большого рынка.
Теперь я вспомнила. В середине прошлого месяца Вил пришел ко мне и сказал, что какой-то покупательнице нужны травы для укрепляющего отвара, и она готова щедро заплатить. Я не удивилась. Снадобья из собранных мной растений работали лучше, чем у любого другого травника, хотя колдовских обрядов я над сборами не проводила. Секрет скрывал особый ножик, который уже восемь лет верно мне служил.
— Вы сказали, почтенный, что госпожа Ринелия пошла на поправку внезапно? — уточнила я.
— Да. Еще недавно говорили, что кашель сведет эту женщину в могилу, но назло всем она выздоровела и благодарит за это именно тебя.
Я продолжила идти, хотя чуть не запнулась о собственные ноги. Хорошо, что маг был слишком увлечен звучанием своего голоса, поэтому не заметил моего странного поведения. Я постаралась взять себя в руки. Это могло быть совпадением. Женщина, убитая ради исцеляющего амулета, и женщина, победившая опасную болезнь, могли случайно возникнуть в моей жизни. Это ведь была случайность?
Я никогда не забывала об осторожности и не прибегала к колдовству, не подумав десятикратно. Кроме Вила, в моем нынешнем окружении никто не знал о колдовских умениях бедной травницы Эйны, в прошлом промышлявшей мелкой торговлей и девять лет путешествовавшей по деревням Эннавы. Никто не должен был знать! Я давно покинула Алаазию, повзрослела и изменилась.
Настоящее? Догадаться, почему мои травяные сборы получаются такими сильными, сумел бы не каждый опытный колдун да и то, если бы точно знал, что ищет. Однако же… В доме, где я жила, провели обряд, а затем моя умирающая покупательница неожиданно поправилась. Я ощутила на шее удавку, но пока не могла понять, кто именно держал другой конец. Не спроста же выпотрошенное тело нищенки оставили в месте, где его рано или поздно обнаружили бы? Не спроста же колдун не уничтожил следы обряда? Брось он Бену в Хисну, и никто никогда ни о чем не узнал бы!
— Певичка хочет, чтобы ты продолжила работать. Ей нужны твои услуги, — услышала я голос Мерата. — Эй! Ты слушаешь, травница?
Я опомнилась. Посреди разговора с магом не стоило размышлять о колдовстве.
— Слушаю, господин. Мне нужны будут мои вещи из конюшни. Я говорю про заготовки, посуду, любимый ножик, — попросила я, с трудом справляясь с голосом. — Для некоторых составов лучше использовать свежие растения. Мне ведь можно будет уходить за стены?
— А не много ли ты просишь? — недоверчиво спросил маг.
— Это вы просите меня вернуться к ремеслу. Я только объяснила, что для этого необходимо.
Мнительность была для колдуна не менее опасна, чем небрежность. Постоянный страх выдать себя легко мог свести человека с ума. Я вела себя осторожно и благоразумно. Я знала, что делала и чего хотела. Я попала в неприятности, но никак не была к ним причастна, поэтому мне нечего было опасаться.