Я действительно отдала ему свое сердце, когда мы поехали в часовню молиться, когда увидела, что он переживает за мое здоровье. Я увидела в нем то, о чем мечтала, когда тяжело болела четыре года назад. И он мне это дал.
- Я видел Вас и Вашего кавалера. - сказал, улыбнувшись, один режиссер на моей работе.
Я засмущалась, потому что знала, что он видел нас, когда мы выходили из часовни. Я помню, как тогда теплота разлилась по всему моему сердцу, а он мне улыбался. Тогда нас и видели. Нас видели в тот момент, когда мы посмотрели друг на друга, и пришла громкая мысль, которой я не испугалась: «однажды на небесах мы предстанем перед Господом вместе».
В день, когда мы съезжались, в машине, загруженной моими вещами, он почти сказал мне эти самые слова:
- Это про нас. Эти слова про нас. И мы однажды отправимся с тобой в такой лес.
Из автомобильных колонок под музыку группы Любэ звучали стихи Гумилева «Это было в те года…». Он не знал, чьи это стихи, и эта песня часто раздавалась в машине, но мы никогда о ней не говорили. Но в тот дождливый вечер мы ее услышали, и как по волшебству дождик кончился. Дождь кончился, чтобы вернутся к нам через шесть месяцев.
- «… может быть, когда умрем, мы в тот лес направимся вдвоем…».
- Думаешь, она про это? – спросила я не без улыбки.
- Про это. – Его лицо было серьезным.
***
Однажды в его загородном доме после бокала красного вина я вскочила на диван, конечно, чуть с него не свалившись, и попыталась зарычать. Он в то время возился с телевизором, пытаясь включить нам мультфильм. Услышав возню с дивана и мой рык, он обернулся, удивленно улыбнувшись.
- Вино выпито до дна?
Я заливисто засмеялась, поправив на себе его огромный махровый халат.
- Я Великий Ван! – хотя, безусловно, и в вине была истина.
- Кто? – удивленная улыбка сменилась насмешливой.
- Тигр! Самый главный в Тайге!
Он захохотал, снова обратив внимание на телевизор.
- Хорошо. Но чтоб ты знала – это совсем не сексуально.
Моя выпившая душа не могла решить быстро: дуться или переубеждать.
- Не сексуально? Да чтоб ТЫ знал – Великий Ван самый сексуальный из всех тигров Тайги!
Я наконец позволила халату упасть, и, выскользнув из него, осталась в летнем голом платье в огроменную сетку. Это было его любимое платье. В этот момент он и обернулся.
Я обожала его глаза. Голубой цвет в миндале. И тогда мои любимые глаза осматривали меня словно я все, что они могли видеть.
Я продолжала попытки изобразить тигра, если честно, совсем не сексуального, а как это делают самые счастливые дети на самых бездарных утренниках. Но, как бы то ни было, попытки найти нужный мультик были на время отложены.
- Хорошо. И Великий Ван может быть сексуальным. – Последние слова уже были шепотом у моих губ.
- А кем ты бы был, если б не собой? – спрошу я его через месяц.
- Истребителем МиГ-29, третей модификации. – почти не задумываясь, ответит он.
Любопытные родные всегда интересовались, о чем мы с ним говорим, и всегда разочарованно вздыхали, узнавая. Мы спорили о кино, о литературе, о красных и белых, о правильности улыбаться в восемь утра, обсуждали воспитание нашей «кощки», совместимость наших асцендентов, думали, кем хотим быть, если не людьми, и с чем у друг друга ассоциируемся.
Он был моей голубикой с вишней и кофейными зернами. Моим истребителем МиГ-29. Моим мальчиком. А я его Великим Ваном, который может быть сексуальным, его щекотливой девчонкой, «любимой, между прочим».
Мы игрались в счастливую, полную улыбок и задорного смеха жизнь.
***
- Я вот сейчас не поняла, – озвучила я свои мысли, сидя в его объятиях, на качелях финского залива. – мы что-то пытаемся или мы играемся?
Я почувствовала его пристальный взгляд на своей щеке, но не могла заставить себя посмотреть на него.
- Я думал, что о моих намерениях говорят мои действия.
Я поджала губы. Совсем не убедительно. Конечно, я в курсе, что мои мысли и мое тело очень даже нравится ему, но мне нужна была номинация, я должна была знать, почему больше не чувствую, что могу разговаривать со своим другом-мужчиной по ночам.