— Ну и пожалуйста,—сказал я.— Гуд бай.
Белобрысый сел и уехал. Я даже не знал, как его зовут. Я всё-таки не думал, что уедет. Какой обидчивый! Что я такого сказал? Вот с кем дружить, наверно, плохо. Чуть что... Такой и в беде может бросить.
Идти пешком не хотелось, но машины шли редко, и ни одна не остановилась, когда я поднимал руку. Наверно, потому, что здесь автобус ходит. Но в автобус я садиться не стал.
Ох как скучно было идти! Даже думать ни о чём не мог. Вот если б карманный транзистор! Повесил бы на шею — красота! Включил на полную мощность — не то что дома: чуть громче, уже сосед в стенку стучит...
Я, наверно, устал и хотел есть, но главное — мне было скучно. Я пробовал петь, скакать на одной ноге, читать стихи, идти задом — всё было неинтересно. Потом я придумал: пройти четыре шага и повернуться. И опять четыре шага. Раз, два, три, четыре. Кругом... Раз, два, три, четыре. Кругом... Раз, два...
— Смотрите, ребята, псих идёт! — услышал я.
Я остановился. Голова немного кружилась, поэтому я не сразу увидел, кто назвал меня психом. Их было человек шесть на поляне. Они сидели около костра, а над костром... А над костром висел котелок, и когда я перепрыгнул через кювет, то увидел, как в котелке что-то булькает. Я не хотел к ним подходить, но само получилось. Про «психа» я вспоминать не стал, а только сказал просто так:
— Тут разве костёр разрешают?
— «Разрешают — не разрешают»! — сказала девчонка.— Если об этом думать, со скуки умрёшь.
Рядом с костром лежали мешки, палки. А вон палатка. Туристы, значит.
— У нас двухдневный поход,— сказал мальчишка.— По нашему району. Мы из Покровского.
— Сейчас малый привал,—сказал другой.—А большой через два часа.
— Я тоже километров двадцать прошёл,—сказал я.
— Откуда? Я назвал.
— Ну, это и девяти не будет,— сказала вторая девчонка.— У тебя тоже поход?
— Нет,— сказал я.— Важней. Я к матери иду. Ушёл от отца. Он меня бьёт...
И вдруг мне стало так скучно врать про злого отца, а другого ничего придумать не мог, и вообще очень хотелось есть. Котелок булькал всё сильней.
— Суп? — спросил я.
— Каша,—сказала первая девчонка.—Где твоя мать живёт? Не с отцом?
— В городе,—сказал я.—А какая каша?
— Значит, две квартиры. Здорово! — сказал кто-то.
— Чего «здорово»? — сказала девчонка.—Тебя бы лупили, узнал бы, где раки зимуют.
— А знаешь, где они зимуют?
Это он меня, что ли, спрашивает? А раков тоже едят. Ещё как! Мама покупала. Красные такие.
— Они себе норы роют и там спят.
«Кто спит? — подумал я.—Чего он мелет? Лучше бы в костре помешал. Вдруг палка обгорит, и каша бух в огонь». Мальчишка, который сидел ближе всех, засмеялся.
— Колька и Стёпка знаешь что придумали? На спине друг друга нести. По очереди. Так, говорят, меньше устанешь. Хо, меньше! Через полкилометра выдохлись.— Он опять засмеялся.
— Митька-то!.. На ежа сел,— сказала девчонка.
— Ничего не сел! Я рукой об землю опёрся.
«Чего они смеются? — подумал я.— Ну, сел и сел. Что такого?» Я подошёл к кусту, сорвал ягоду и сунул в рот. Хоть что-нибудь пожевать.
— Выплюнь! Ты что?! — закричал Митька.—Это волчья! От двух умрёшь!
— Я одну взял,— сказал я, после того как выплюнул. Девчонки вынули из мешка хлеб и стали его разламывать.
— Интересно,— сказала одна из них,— кто изобрёл мороженое?
— Александр Македонский,— сказал я.
— Ври,—сказал мальчишка.
Но на этот раз я не врал. Я читал где-то, что после самых жарких боёв он любил смешивать снег с мёдом и с фруктами.
— Ребята,— сказал я,— есть очень хочется.
— Чего ж молчал? — сказал Петька.—Давай бери... Тонька, кинь ему ложку.
Ух, и наелся! Я бы с ними и в поход пошёл — они меня звали,— если у меня хотя бы одеяло или мешок были. А так, что же — только им помешаю. Уж лучше домой пойду.
Теперь было не так скучно идти. Я даже подумал, что хорошо бы вернуться к Генке, но до станции ведь гораздо ближе. Когда я поднялся на платформу, начало смеркаться. Минут через двадцать подошёл поезд, и я сел. Без билета, конечно. А на что я куплю? Да и контролёры вечером, наверно, не ходят. У них ведь тоже рабочий день.
Кто-то хлопнул меня по плечу... Что ещё надо? Я повернул голову.
— Ваши билеты,—сказал дяденька. Я молчал:
— Ты что, немой? — спросил он.
— Да,— сказал я.— То есть нет. Билета нет.
— Сейчас на остановке выйдешь,— сказал контролёр.
— Мне домой надо, — сказал я.
— Стыдно,— сказал контролёр.— Большой уже... Ваши билеты.
Я думал, он забыл, но на первой станции он меня вывел из вагона. Электричка загудела, прямо как будто засмеялась, и ушла. Дурак, я не сообразил в другой вагон сесть. Теперь жди следующего поезда. Вечером они редко ходят.