Не найдя лучшего развлечения, она решила принять душ. Вода помогла смыть запах кухни и немного успокоить. Быстро вытеревшись полотенцем, она машинально накинула халат и направилась в комнату.
— Ой! — взвизгнув второй раз за день, Маша от испуга закрыла рот ладошками.
Сэм стоял у окна и смотрел на нее. Опять недовольный. Опять злой.
— Я вижу, ты любишь быть наказанной, да, Мария? — внимательно посмотрел на нее Уильямс и, склонив голову набок, покосился на халат.
Глава 9
Маша хотела кричать и крушить все на своем пути. Ругаться отборным русским матом и послать Уильямса очень далеко. Но она лишь опустила взгляд в пол и начала развязывать пояс теплого халата. Откинув его в сторону, девушка вмиг покрылась большими мурашками по всему телу.
— Простите, Хозяин, — постаралась выказать все свое наигранное раскаяние.
— И?
— Накажите меня, пожалуйста, Хозяин, — невольно дернулась Маша от своих же слов.
— За что? — начал валять дурачка Сэм. Сложив руки на груди, он скривился в довольной ухмылке.
— За нарушение, — удивилась его вопросу Маша.
— Конкретнее, Мария, — голос мужчины стал холодным, как воздух в январе.
— З-за одежду.
Уильямс не сводил с нее глаз. Скользил взглядом по распаренной коже, набухшим от холода соскам и бедрам, которые Мария мило сжимала. Спонтанное желание наведаться к ней в комнату привело к еще одной оплошности Марии.
— И все? — потер устало глаза Сэм.
Маша молчала. Смотрела в пол и не шевелилась. Его вопрос застал ее врасплох. Что еще она наделала?!
Тарелка! Но она же уже отработала. Или… Щеки девушки залились румянцем от её собственной глупости. Не может такой доминант, как Уильямс, в наказание ставить в угол. Это слишком просто. По простоте душевной Маша приняла это за наказание.
— Разбитая тарелка, — тихо добавила она.
Сэм быстро оказался возле нее. Слишком быстро. От неожиданности девушка вся сжалась и рефлекторно прикрыла грудь. Быстро сообразив, она убрала руки, но Уильямс уже успел грозно цыкнуть. Маша на подсознательном уровне чувствовала его раздражение. Весь ее план летел в пропасть – туда, где уже находилась ее семья и репутация.
С мыслью, что терять уже нечего, девушка рухнула на колени и с щенячьим видом посмотрела на своего Хозяина.
— Прошу, простите, Хозяин! Молю! — начала просить она. На самом деле говорила девушка искренне, ведь если он сейчас выставит ее за дверь, она смело может идти и сбрасываться с моста. Или так, или на панель. Больше выходов Мария не видела.
По щекам покатились слезы, а подбородок предательски вздрогнул. Ее начинала одолевать настоящая истерика. Маша действительно искала в глазах Уильямса прощение. Но было пусто. Лишь голубая непоколебимая гладь. Мужчина смотрел на нее как на пустое место.
— Пожалуйста, — не стесняясь и не соображая, что она делает, схватилась за штанину Сэма Маша.
Уильямс спокойно смотрел на истерику девушки. Вот то, что он хотел увидеть. Раскаянье, вину, мольбу. И Маша не расстроила. Стояла перед ним на коленях и умоляла. Когда в ее глазах появились слезы, Сэм с трудом сдержал довольную улыбку.
Нет. Он не любил доводить своих нижних до такой истерики, но Мария не простая рабыня. Она — Демидова, а видеть их боль и раскаяние – наслаждение для Уильямса.
— За мной. На четвереньках, — грозно приказал Сэм, когда Маша, все еще всхлипывая, принялась подниматься с колен.
С видом побитой собаки девушка направилась за своим Хозяином. Собакой она себя и ощущала. Опустила голову в пол и ползла в указанном направлении. Истерика отпускала, но на смену ей пришел стыд.
“Боже, что я делаю? Это унизительно!” — лихорадочно не переставала думать Маша, переставляя колени и руки, следуя за Сэмом. Кусая и так уже искусанные за целый день губы, девушка начала понимать, почему наказание называют наказанием.
Унизить. Показать твою неправоту. Наказать. Вот что должен Дом делать с провинившимся сабом. И Уильямсу в этом не было равных. Погруженная в собственные мысли, она не заметила, как очутилась в темной комнате недалеко от ее спальни.