— Встань. Глаза в пол. Руки по швам, — спокойно говорил Сэм, пока искал что-то в комоде из темного дерева.
Маша не успела толком рассмотреть обстановку, но на глаза девушки попался Андреевский крест с фиксаторами, небольшой черный диван, обычный стул. Мягкий ковер приятно ласкал ступни, а приглушённый свет мешал рассмотреть комнату как положено.
Девушка быстро приняла нужную позу. Рассматривала свои пальцы на ногах и ждала. Вдруг каждый волосок на ее теле стал по стойке смирно. Затылком она ощутила его. Сэм приблизился вплотную. Теплое дыхание щекотало кожу.
— Закрой глаза.
На глаза Марии опустилась плотная лента. Все вокруг погрузилось в темноту. От волнения девушка стала дышать ртом. Пульс шумел в ушах, мешая сосредоточиться. Сглотнув собравшуюся слюну, она ступала с ноги на ногу, с ужасом представляя, что ее ждет.
Что-то звякнуло совсем близко. В следующую секунду Машины запястья оказались в холодных металлических наручниках. Такие надевают преступникам. Но она не преступница. Девушка закусила губу, чтобы не закричать.
“Он псих! Больной!” — паниковала внутри девушка.
— У тебя будет выбор, — опять дернулась Маша, услышав грубый и в то же время спокойный голос Уильямса справа от себя. — После наказания ты можешь уйти в свою комнату или… — тут он замолчал. У Маши зачесалось между лопатками от желания узнать, что же за “или” ее ждет.
— Или? — очень тихо и осторожно спросила она.
— Или можешь попросить ласки, — усмехнулся Сэм, отчего у Маши внутри все сжалось до размера яблока.
“Попросить?! Ласки?! Иди на хер!” — сразу ответила про себя Маша.
— Понятно?
— Понятно, Хозяин.
Машу схватили за плечо и потянули в неизвестном направлении. Судя по движениям Уильямса, они опять куда-то шли. Спустя пару шагов сильные руки схватили Марию и с легкостью усадили на что-то мягкое.
“Диван”, — догадалась девушка.
Сэм рывком потянул девушку на себя. Та неуклюже распласталась животом на его коленях. Локтями Маша упиралась в мягкую обивку дивана с одной стороны, а ногами, немного согнутыми в коленях, с другой.
— Повтори, за что тебя наказываю? — хрипло спросил Сэм. Его ладонь коснулась мягких и упругих ягодиц. Огладив обе половинки, он невзначай нырнул глубже, задевая половые губы. Маша лишь тихо ойкнула от неожиданного прикосновения.
— З-за разбитую тарелку и халат, Хозяин, — дрожащим голосом повторила свой приговор девушка. К прикосновениям Уильямса она оказалась не готова. Вернее, к мягким прикосновениям. Мужчина нежно мял кожу. Изучал ее поясницу. Гладил бедра. Внутри Марии начинало разливаться непонятное тепло. От этого девушка еще сильнее прикусила нижнюю губу. Тело предало ее, не успев даже попробовать сопротивляться.
— Тридцать ударов. Считай в голос и повторяй: «Простите дуру, Хозяин», — на полном серьезе говорил Сэм.
Маша старалась дышать. Настроиться. Но когда на попку опустилась тяжелая ладонь, из головы вылетели все настройки.
— Мария, — грозно рыкнул Сэм, напоминая о ее обязанностях.
— Раз, простите дуру, Хозяин, — выдохнула Маша, зажмурив глаза. Пальцы со всей силы вцепились в край подушки. Колени задрожали.
“Терпимо”, — подумала она.
— Д-два, простите… — повторила Маша всю фразу. Сила удара немного увеличилась.
На пятом девушка уже шипела, подгибая пальцы на ногах. На двенадцатом еле слышно стонала. На семнадцатом из глаз потекли слезы, и в голове зародилась мысль остановить это безумие. Но Мария молчала. Глотала слезы. Ругалась про себя. Проклинала Уильямса и молчала.
— Двадцать… — тут она застыла. Сбилась. Громко всхлипнув, Маша, заикаясь, повторяла: — Двадцать… д-двадцать…
Все тело било ознобом. Пот струился по спине. Попа горела от боли. Завтра Маша точно не сможет сесть на стул. А может, и послезавтра. Мысли превратились в кашу и упорно не собирались в кучу.
— Не скажешь цифру, добавлю еще пять ударов, — от спокойного голоса Сэма девушка еще сильнее заревела.