— Ты уверена?
Встревоженный Реджиналд потянул за край покрывала. Но Дайана с неожиданной резкостью отмахнулась от него, чуть не попав по лицу. Что-то случилось.
— Очень хорошо, если ты настаиваешь на этом. Увидимся позже… сестрица.
Голос, произнесший эти слова, казалось, принадлежал роботу, а не живому человеку. Реджиналд почувствовал, что его охватывает паника. Что там наговорила эта змея?
Дайана швырнула трубку на рычаг с такой силой, что телефонный аппарат чуть не разлетелся вдребезги.
— Звонила Констанс, — процедила сквозь зубы разгневанная женщина, холодно глядя на любовника. — Она сказала, что мой отец пообещал тебе кое-что…
— Ну, мы же говорили с ним о делах. — Реджиналду отчаянно хотелось замять рискованную тему. — Вряд ли тебе будет интересно узнать подробности…
— И при вашем разговоре присутствовал Дэниел?
— Маячил где-то на заднем плане. А что?
— Это правда, что отец предложил вложить деньги в проект твоей семьи? — выпалила Дайана, даже не пытаясь сдерживать злые слезы, выступившие на глазах.
— Я еще не знаю, соглашаться или нет, — медленно проговорил Реджиналд. — Это не совсем удобно… Хотел с тобой посоветоваться.
— Не сомневаюсь, что ты согласишься в любом случае!
— Ди, успокойся…
— Не смей называть меня так! — закричала она. — Хотел скрыть от меня свои темные делишки, да?
— Послушай, я просто не успел сказать тебе… Вчера все так быстро произошло…
— Да-да, конечно. Случайно представилась возможность переспать с дочкой Фреда Маринера, так ведь?
— Что ты говоришь, Ди? Одумайся! — У несчастного просто голова пошла кругом от несправедливых обвинений. — Это нечестно!
— Это ты поступил нечестно! Использовал меня, использовал нашу помолвку. Ты… ты жалкий комедиант, притвора, манипулятор! Ничтожество!
Дайану было уже не остановить. Сама того не желая или же все-таки намеренно, Констанс попала в самое больное место.
— Послушай, это не имеет никакого отношения к тебе или ко мне. — Реджиналд, напуганный неожиданной вспышкой гнева, в последний раз попытался достучаться до сознания Дайаны. Тщетно.
— Ты использовал меня, вот что ты делал все это время. — Она села на край кровати, согнула плечи. Голос ее звучал тускло, невыразительно. — Ты обещал, что никогда не предашь меня.
— Я и не предавал!
— Убирайся! Ты ничем не лучше Дэниела. Тебе не хватает только переспать с моей сестрой, а так все сходится. Я доверилась тебе, а ты посмеялся надо мной. Прочь отсюда и из моей жизни!
— Нет. Выслушай меня, прошу, — попытался спасти положение Реджиналд. — Если бы ты мне действительно доверяла, то не наговорила бы всех этих ужасных вещей…
— Все эти ужасные вещи — чистая правда! — выкрикнула ему в лицо разгневанная женщина и разрыдалась.
— Я не Дэниел!
— Конечно же, нет. Ему понадобилось соблазнить и меня, и мою сестру, чтобы урвать лакомый кусочек. Ты ограничился только одной дурой. Поздравляю! Какой ловкач!
— Не я предложил тебе назваться моей невестой, если помнишь!
— Но ты и не отказался участвовать в авантюре!
— Это потому, что я…
«Потому, что я влюбился в тебя с первого взгляда, Ди», — хотел сказать Реджиналд и осекся. Сейчас она все равно не стала бы слушать, находясь во власти призраков прошлого.
Стиснув зубы, расстроенный Реджиналд принялся одеваться. Даже спиной он чувствовал полный ненависти и презрения взгляд Дайаны.
— Может, все-таки позволишь мне объясниться? — не оборачиваясь спросил он.
— Нечего тут объяснять. Все и так ясно. Убирайся!
Реджиналд медленно застегивал пуговицы рубашки. Его никогда еще не унижали так сильно. Самым ужасным было то, что унижение исходило от женщины, которую он страстно любил.
— Ты просто не хочешь разобраться, — с безнадежным вздохом сказал он. — Для тебя существует только черное или белое. А есть варианты, Ди…
— Плевала я на твои варианты! Что тут разбираться? Ты использовал меня, я использовала тебя… Теперь мы в расчете, можешь быть свободен. Я выхожу из игры!
— Я не мог тебя использовать. Я никогда не стал бы этого делать. Я люблю тебя! — в отчаянии выпалил Реджиналд.
— Это уже не важно.
— Ди…
— Меня зовут Дайана Маринер!
Когда дверь спальни захлопнулась, Дайана бросилась на кровать ничком и позволила себе разрыдаться. Обняв подушку, все еще хранившую запах одеколона Реджиналда, она судорожно всхлипывала, слезы текли по щекам, впитываясь в тонкую ткань наволочки.