Нет, нужно успокоиться. Этот человек не заслуживает ее слез. С большим трудом Дайане удалось взять себя в руки.
Какая же она дура! Настоящая, законченная дура, если позволила так поступить с собой во второй раз. Во всем случившемся есть только ее вина!
История с Дэниелом, как выяснилось, ее ничему не научила. Нельзя позволять себе влюбляться. Это причиняет только боль и страдания.
Почему она решила, что с Реджиналдом будет иначе? Закрывать глаза на очевидное очень легко. Нужно только уверить себя в том, что теперь все будет по-другому. Что наконец-то появился рыцарь на белом коне, мистер Справедливость, мистер Непогрешимость. Как глупо — наступить второй раз на одни и те же грабли!..
А этот человек на деле ничем не отличался от остальных представителей своего пола! Нашел легкую добычу и попытался завладеть ею. Разве можно быть такой самонадеянной, чтобы поверить, будто мужчина, подобный Реджиналду Ланкастеру, любит ее? Как все мерзко!.. Он просто использовал удобное стечение обстоятельств для того, чтобы втереться в доверие к ее отцу. Вот и вся разгадка. Легкий и неиссякаемый источник денег, кто же сможет пройти мимо него?
Подарочки, шоколадки, занятия любовью… Сплошное притворство, ничего более. А посему нужно забыть о вероломном мужчине, о его дразнящих прикосновениях, присущем только ему запахе… И об удивительном чувстве защищенности и взаимопонимания…
Может, следует завести собаку, или кошку, или попугайчика? Хоть кого-нибудь! Или немедленно вернуться в Италию, к работе, к весенней сырости… к одиночеству. Да, к одиночеству.
Реджиналд сказал, что любит ее. Наверняка солгал. Вот и она его больше не любит.
Дайана промокнула заплаканные глаза краешком простыни и решительно поднялась с кровати. Она игнорировала внутренний голос, кричащий о том, на какую пустоту и боль она обрекает себя. Да и как может быть иначе, если ее снова предал человек, которого она полюбила.
Леди Джессика медленно подняла свои глубокие синие глаза и внимательно посмотрела на стоящего перед ней сына. Как он вырос, возмужал! Совсем взрослый мужчина, хотя в ее воображении он всегда останется ясноглазым мальчуганом в штанишках на помочах, каким был лет десять назад.
Однако теперь его лицо осунулось, глаза лихорадочно блестели, волосы потускнели и были не причесаны. Что сталось с ее всегда аккуратным, подтянутым сыном?
После возвращения из этой злосчастной поездки в Штаты Реджиналда словно подменили. Она как в воду глядела, отговаривая сына от такого необдуманного поступка, как помолвка с американкой. Но он ее не послушал, и вот результат.
— Реджи, милый, — осторожно начала мать, — у нас с тобой случались разногласия, но это вовсе не значит, что я не желаю тебе добра. Может быть, мы попытаемся разрешить твою проблему вместе?
Он только тяжело вздохнул и воспаленными глазами посмотрел на мать. Она, как всегда, была само совершенство: длинное, прекрасно сшитое платье спускается до пола, серебристые, рано поседевшие волосы уложены короной вокруг головы. Прозрачный сапфир на цепочке гармонирует с ее лазурными глазами, такими же, как и у него… Мама была для него самой красивой женщиной на свете… Пока не появилась Дайана.
Помнится, однажды в детстве он ужасно огорчился, когда узнал, что не сможет жениться на леди Ланкастер, так как она уже замужем за его папой.
Что ж, пришлось искать новый объект для поклонения и любви… Однако когда становилось совсем туго, Реджиналд всегда обращался за советом к матери. Холодноватая, светски сдержанная леди Джессика всегда находила для сына слова утешения и ободрения. Еще бы, ведь он был ее единственным ребенком.
Вздохнув, молодой человек уселся на пол около кресла матери и положил темноволосую голову на ее колени. Рассеянно улыбаясь, та протянула тонкую, не успевшую еще увянуть руку и тихонько погладила его по вьющимся волосам.
— Она такая хорошая, мама, — сказал Реджиналд. — А я все запутал. И она прогнала меня, даже видеть больше не захотела. Не знаю, что мне теперь делать… — Его голос предательски дрогнул. — Как вернуть то, что уже, кажется, утрачено навсегда. И из-за какой-то нелепой случайности!
— Ты очень ее любишь, сынок?
Дайана. Дайана… Огненная, насмешливая, отметающая все условности, страстная, непосредственная, как сама жизнь.
— Она единственная женщина на свете, которую я мог бы полюбить, — признался Реджиналд.
Леди Джессика вздохнула.
— Американка, — как бы про себя произнесла она. — Такая молодая… Чего не сделаешь, лишь бы мальчик был счастлив…