— Как долго нам придется еще притворяться?
— Достаточно долго, чтобы я не выглядел коварным соблазнителем, а ты — брошенной. Потом сможешь сказать родителям, что сама меня оставила. Но теперь, когда, по твоим заверениям, мы страстно любим друг друга, внезапный разрыв вызовет подозрения.
— Да, ты прав, — сдалась Дайана.
Реджиналд с облегчением вздохнул и шутливо поклонился, снова изображая куртуазнейшего из рыцарей.
— Итак, миледи, не окажете ли вы мне честь стать моей невестой? На одни выходные, разумеется.
— Хорошо, но с одним условием, сэр.
— Я весь внимание.
— Не надейтесь вынудить меня таким образом выйти за вас замуж, — произнесла Дайана полушутя-полусерьезно. — А не то мне придется решить, что вы больше заинтересованы в моем отце, чем во мне.
— Не думаю, что хочу жениться на американке, — без тени улыбки сообщил Реджиналд. — Тем более если она имеет такого отца, как Фред Маринер.
— Это все, что я хотела услышать.
— Кстати, Ди… — он иронически хмыкнул, — ты сама-то можешь представить нас женатыми?
Дайана Маринер закусила губу.
На следующее утро Реджиналда разбудил телефонный звонок. Недовольно ворча, он вылез из постели, нащупал ногами тапочки и прошлепал к дребезжавшему аппарату. Хотя в отеле, где он снимал номер, топили, все равно было довольно холодно.
— Алло! Я слушаю.
К его удивлению, сквозь треск и шипение прорезался голос матери.
— Реджи, милый, это я! Как ты там?
— Все в порядке, мама. Только сыро.
— Ну, в Венеции всегда сыро. Это не новость. Познакомился с кем-нибудь?
Реджиналд насторожился. Родители очень редко звонили ему, если он куда-нибудь уезжал. Не считали нужным беспокоить, наверное. Интересно, что же случилось на этот раз?
Поговорив для приличия несколько минут о пустяках, он все-таки вытянул из матери истинную причину.
— Ты понимаешь… — чуть помедлив, начала она, — нам позвонил Фред Маринер. Ну, тот самый, из «Мейджик Миссайл». Он говорил с твоим отцом… Это правда, что у тебя роман с его дочерью?
Так! Коготок увяз — всей птичке пропасть. Только этого ему и не хватало! Впрочем, кажется, у него действительно роман с рыжеволосой дочкой короля инвестиционных компаний.
— Похоже, да, мама. Я не знал, что Ди его дочь.
— Ее зовут Дайана?
Реджиналд нервно вытер пот со лба, придерживая трубку плечом. Судя по тону леди Джессики, ему предстоял пренеприятный разговор.
— Да, ее зовут Дайана. А что?
— Ты с ней обручился?
— Нет еще, но…
— Хочешь сказать, что собираешься преподнести фамильное кольцо Ланкастеров какой-то американке, к тому же дочери человека, с которым у твоего отца плохо идут дела!
Голос матери опасно повысился. Джессика славилась своим снобизмом. «В наших жилах течет голубая кровь», — любила повторять она.
Реджиналд тяжело вздохнул. Зря мистер Маринер вздумал звонить его родителям — они совсем разные люди. Молодой человек поежился, представив себе демократичного и добродушного американца в их сверкающей серебром и полированным дубом столовой, к примеру. Или в чопорной гостиной его матушки.
— Я… Мы еще ничего не решили, мама, — примирительно произнес он.
— При чем тут какое-то решение! Она же — американка!
— Ну и что! — вдруг взбесился обычно послушный сын. — Даже если и американка, то самая красивая, самая умная и самая привлекательная из всех американок в мире! Сейчас, слава Богу, не средние века, чтобы заключать династические браки! Я помолвлен с Ди и на следующей неделе лечу в Мичиган, в гости к ее родителям! Может быть, после этого представлю ее вам. Постарайся, хотя бы на время, забыть о своих предрассудках, мама. До свидания.
В трубке ошеломленно молчали. Видимо, леди Джессика была потрясена тем, как решительно сын отстаивает свою точку зрения. Она не знала, что вся эта речь была произнесена от безысходности.
Положив телефонную трубку, Реджиналд с мрачным видом уселся в кресло и обхватил голову руками. Похоже, он действительно здорово влип. И что самое печальное, он никак не мог забыть прелестную, сумасбродную, изменчивую, как венецианская погода, Дайану Маринер.
Через несколько дней он не выдержал и позвонил ей. В любом случае, стоило обсудить план действий на предстоящие выходные, дабы не совершить чего-нибудь непоправимого.
После томительного ожидания в трубке раздался щелчок, и сонный голос произнес:
— Алло.
— Привет, это Реджи.
— Какой Реджи?
По-моему, она еще не проснулась, решил Реджиналд, бросая быстрый взгляд на часы. Половина первого.