Тем временем обход продолжился. Мне было уже не очень интересно, но Красный декан не отходил от меня. Потом он снял с пояса свой кнут и попросил показать, как я выбивал буквы. Я взял его в тентаклевую руку и изящным движением выбил на заборе надпись: «Кнуту слава». Правда его кончик совсем растрепался, но Декан этого так и не заметил, пытаясь повторить мои движения.
Потом было общее собрание, на котором ректор предложила мне должность заместителя ректора по особым поручениям. Возражение поступило только от Красного, который просил передать меня их факультету. Но ректор отказала.
Когда все закончилось, ректор попросила меня остаться.
— Сэр Юджин…
— Юджин, — вернул я ей утреннее и снял личину.
— Юджин, я давно так не смеялась. Великолепное воспитательное средство. Ни у кого не возникло вопросов по поводу Вашего назначения.
— А новый декан красных — хорош! Толковый дядька.
— Да. Мы решили провести прямые выборы на факультете. У преподавателей было по два голоса, а у студентов по одному. Он победил с большим отрывом. Известный кнутовик, между прочим.
— Он уж сказал, все выспрашивал, у кого я учился. Он, кстати, явный Мастер хлыста.
Ректор вызвала Кларитессу:
— Милочка, два чая на травах и можете быть свободны.
Кларитесса молча поклонилась и бросила на меня просительный взгляд, однако я остался холоден.
Тем временем ректор встала ко мне спиной и стала рассматривать какие-то безделушки в шкафу. Я к ней присмотрелся — фигурка худенькой нерожавшей женщины с железной, судя по осанке, самодисциплиной. Если бы не цвет волос, то невозможно было бы со спины определить ее возраст. Я решил немного похулиганить и пустил легкий ветерок, ласкающий ее шею. В отражении было видно, что ее щеки порозовели. В этот момент вошла Кларитесса и поставила на стол чай. Затем встала в дверях.
— Спасибо, милочка. На сегодня все. Можете уйти пораньше, — сказала Клофиссия, не оборачиваясь.
— Спасибо, госпожа ректор, — прошептала она, явно рассчитывая на совсем другое, и вышла, тихонько, но плотно закрыв дверь.
Я продолжил свои хулиганские выходки с ветерком. Она вдруг откинула голову. Я подошел к ней сзади и встал совсем близко.
— После слов Юдолии о том, как я могу научиться не фиолетовому заклинанию, я сегодня взглянула на Вас совершенно другим взглядом.
— На тебя…
— И Вы… ты мне понравился.
Я обнял ее сзади и начал ласкать ее маленькие для моих ладоней груди. Вдруг почувствовал несмелое царапанье ее пальчиками моего давно вставшего члена.
Я увеличил чувствительность ее грудей, и она со стоном откинулась на меня.
— Ты знаешь, после того, как двадцать два года назад глупо погиб мой муж, у меня не было мужчины. Мне же и лет то не так много, всего сорок четыре, а волосы я просто крашу. Прожили мы с ним вместе всего два года.
В это время ее ладонь уже жадно меня гладила.
— Пойдем туда, — она взяла меня за руку и отвела в ту комнату, где сейчас жила.
Уютно, но по-спартански. Душ, туалет, трюмо с небольшим количеством косметики, большой рабочий стол и неширокая кровать, на полу ворсистый теплый ковер. Она почти совсем притушила свет.
— Не хочу, чтобы ты меня видел. У тебя вон, какие красотки живут…
Я просто закрыл ей рот поцелуем. Она со вздохом прижалась ко мне вся и ответила. Потом отстранилась:
— Я в душ. Ты ложись.
Послышался звук воды. Я быстро разделся и пошел к ней. Она стояла ко мне спиной с закрытыми глазами и медленно намыливала себя. Я обнял ее сзади и начал растирать мыло по ее телу. Попутно я произвел с ней кое-какие изменения. Думаю, в 22 она выглядела хуже. Я немного увеличил ее груди, подтянул всю кожу. Кстати, настроил ее под себя — теперь она дрожью отзывалась на каждое мое прикосновение. Убрал с тела все волосы. Все это время она так и стояла с закрытыми глазами. Я провел пальцами по ее лицу, убирая преждевременные морщины. Ее волосы я сделал еще более бело-фиолетовыми, потом я опустил руку и немного потер ее клитор. Она вздохнула и пошире развела ноги, чтобы мне было удобно. Снизу я ее тоже настроил под себя. Теперь при моем прикосновении к клитору она просто трепетала.
Я приподнял ее легкое тело и, практически посадив верхом на член, понес в комнату. Она за все это время глаз так и не открыла. Я еще немного притушил свет и мягко положил ее на ковер. Она лежала, широко раскинув ноги, повернув голову на бок и прикусив губу. Я приставил головку к ее входу и плавно, но мощно вошел, расширяя ее при этом. Она полуохнула-полувздохнула, повернула голову и посмотрела на меня глазами, в которых были одни зрачки. Я, глядя ей в глаза, начал мощные размашистые движения. Ее аура затрепетала и открылась для меня. Я неторопливо двигался в ней, замирая в крайней точке, разогревая ее и давая привыкнуть к новому или давно забытому старому ощущению. Через некоторое время у нее наступил первый оргазм. Потом они начали идти один за другим. Когда я кончил в нее, наполнив до краев своим семенем и слив большую порцию серого тумана, она практически потеряла сознание от эмоций. Но я совершенно не собирался останавливаться. Раз за разом я наполнял ее. Часа через полтора ее отклик практически прекратился, она была в какой-то прострации. Цвет ауры стал практически фиолетово-серым.
Я поднял ее на руки, отнес на постель и прикрыл одеялом. Затем быстро оделся и вышел из кабинета.
В холле темно. Решаю посетить Кларитессу. Вычислить где она живет не составляет труда. Прислушиваюсь — за дверью тихие стоны. Замок в двери — не большая проблема. Тихо захожу в комнату. Она обнаженная мечется по кровати и шепчет мое имя. Я тихо говорю:
— Ты звала меня?
Она ойкает, прикрываясь, и щурится на мой силуэт напротив двери.
Я быстро подхожу вплотную к ее кровати.
— Ну, показывай, как ты ждала меня.
В ее глазах светится безумная радость и все еще небольшое неверие. Она откидывается назад, раскидывает ноги и, не отрывая от меня лучащегося взгляда, начинает тереть себя. Щель у нее уже опухла. Я, не раздеваясь, достаю член и наваливаюсь на нее, так что она только ойкнула. Подвожу головку к входу и начинаю движение. При этом я расширяю ее, но специально недостаточно, чтобы ей было немного больно, а член максимально ее заполнил. Войдя до конца, я начинаю с сумасшедшей скоростью долбить ее, совершенно не заботясь о ее эмоциях. Кто она? Она только кожаный мешок для моего члена и моих желаний. Она пищит мне в грудь, находясь в непрерывном оргазме. Кончив и вкачав нее совсем чуть-чуть серого (хорошего понемножку), я встаю и смотрю на дело «рук» своих — между изящных длинных ножек зияет огромная раздолбанная дыра. Она находится в прострации, но я хватаю ее за волосы и тащу в ванну. В ее глазах полное подчинение и непонимание. Ставлю ее в ванне на колени, беру член в руку и начинаю писать на нее. На лицо, на волосы, на груди. Она пытается поймать ртом мою струю и опять кончает. Пописав, я даю ей облизать свою головку, заправляю член в штаны и выхожу, так и оставляя ее стоящей на коленях.
— Береги ректора, даже ценой собственной жизни, — бросаю ей через плечо.
Я быстро шел по темным улицам. Решил проверить, где находится черный, которого я сегодня так удачно пометил. Смотрю… Опять у гостиницы, на сей раз вместе с товарищем. Теперь у главного входа. Один в палисаднике, один на другой стороне улицы. Я прошелся по ним «дальним поиском». Оружие с собой вроде стандартное — метательные ножи и короткий меч. Мне кажется, если бы они пошли на «дело», то и вооружились бы по-серьезному, да и больше бы их было. Значит, проверяют место для своих ВИПов. Ну, что же, такая подготовка аж за неделю вызывает уважение. Окна в гостинице темные. На верхнем этаже работает моя маскировка, остальные спят. Я нацепляю на себя личину Петраркуса и неровной пьяненькой походкой, не таясь, иду к главному входу. Стою, пьяно покачиваясь, перед главной дверью, чешу свои яйца и поглядываю на кусты. В основном за тот, где прячется черный. Потом начинаю к нему подходить. В кусте шуршит. Я «вздрагиваю от неожиданности». Обостренным слухом слышу хрюканье его товарища.
— Вот долбанные кошки, — шепчу я достаточно громко, — поссать не дают.
Разворачиваюсь и иду в дом. Думаю, после этого случая, у того Черного, который так хорошо маскируется по кустам, будет соответствующее прозвище.