— А чего ждать? Куда не лезть?
— Ты лучше ешь и слушай что тебе знающие люди говорят. Да не перебивай, — наставительно изрек Мымр.
Я попробовал варево. Приятное на вкус. Бульон наваристый, а куски странного мяса одновременно напоминали и курицу, и рыбу. Тем временем, дедок продолжил разглагольствовать:
— Вот возьмём к примеру Жмота. Парень он был неплохой. Хитрый, прижимистый, да вот только и его это не спасло. Увидел большой камешек руки затряслись «Это мой, это мой!» тут-то его ментальной волной накрыло, а гонзики разорвали и сожрали. Был Жмот и нет Жмота.
— А кто такие гонзики? — не удержался от вопроса я.
— Это такие зверюшки серенькие, величиной с твой башмак. Да вот ты его сейчас ешь. — кивнул Мымр на мою тарелку.
Я аж поперхнулся. Дедок постучал мне по спине.
— Ничего-ничего паря, попривыкнешь. Может еще и научишься чему. — подбодрил дед.
— А ты Мымр давно здесь живешь? — спросил я у этого словоохотливого собеседника.
— Вообще-то живу я уже прилично, а сколько не знаю. Не умею я за временем следить, да и не к чему это здесь, забивать голову всякой ерундой. А хозяйка это у меня не первая и не вторая. Я по рукам-то походил, дай бог. То выменяют меня на что, то за долги заберут.
— Тут что работорговлей занимаются? — удивился я.
— Какой еще работорговлей? — возмутился старичок. — Нет тут никакой работорговли. Так баловство одно. Людской хлам и шлак, это не люди, это так, не пойми, что. А почему бы не продать ненужную вещь или не подарить? А?
— Но ведь живые существа — это не вещи, — возразил я.
— Это кто живой? Это ты то живой? Да тебя хозяйка на себе притащила окровавленным куском мяса. Это потом она тебя оживила и приговаривала все «…из этого получится толк я вижу в нем потенциал…» Так что теперь ты ее собственность.
— И что? Она всех вот так на себе притаскивала? — не унимался я.
— Всех не всех, но больше половины, точно. — изрек дедок. — Бывало, если сильно не хватает рук она идет на городскую свалку и там вылавливает пацанят, которых только что выкинули за ненадобностью.
— Это как? — удивился я.
— Да просто ненужный хлам выкидывают, выводят на свалку. Таким образом поддерживается местная экосистема. Зверюшки всякие питаются издержками производства столичного инкубатора. — старичок потер рукой лысую голову. — Ты паря давай, доедай да пойдем, я тебе помывочную покажу, а то разболтался.
Я по-быстрому дохлебал похлебку из гонзиков и дедок повел меня в другой проход пещерного помещения, где впереди что-то журчало. Оказалось, это что-то — подземной речушкой. Неглубокой. По колено.
— Вот тут и мой тарелку. Здесь же мы и нужду справляем. — изрек дед. — Вода все уносит.
Я по-быстрому ополоснул тарелку в ледяной воде, и мы вернулись в жилой зал.
— А вот и Курносый вернулся, — констатировал факт появления паренька, со вздернутым носом и в таком же как у нас балахоне, дедок. — Ну что, много наловил?
Парень нес черный пластиковый мешок, в котором что-то лежало. Подойдя к столу, он молча кинул мешок на пол и ушел в угол, где раскинулись лежанки. Улегся на одну из них и закрыл глаза.
— Сейчас посмотрим. — Мымр высыпал содержимое мешка прямо на каменный пол — Не плохо, не плохо.
На пол упало с десяток небольших зверьков с большой головой, клыками по сантиметру, серого цвета, размером сантиметров двадцать и с маленькими обрубками хвостов. Лапы были короткие и толстые. На мой вопросительный взгляд дедок изрек:
— Курносый в соседнюю пещеру ходил. Силки проверил. Там гонзиков прорва живет. Они хоть и мелкие, и трусливые, но, когда их много они и загрызть могут. Ладно, сейчас ужином займемся.
Старичок извлек из своего ботинка обломок скальпеля и начал мастерски разделывать зверюшек, принесенных Курносым. Тушки он клал в металлический котел, а ненужную требуху и окровавленные ошметки в тот же пластиковый пакет. Закончив с этим делом, он изрек:
— Вот, — и протянул мне мешок с ошметками, — вывали на улице перед соседней пещерой, а мешок помоешь, ты знаешь где. А я пока займусь готовкой.
Ни слова, не говоря я подхватил мешок и понес выбрасывать его содержимое. Выйдя из пещеры повертев головой вокруг, обнаружил ранее незамеченный мной проход, метрах в ста от нашего жилища. Побрел туда по дороге внимательно осматривая окрестности. Находился я под камнем карнизом, очень напоминающий тот, которым меня накрыло, а ведь то место было где-то не далеко — красивое и смертельное. Место разрыва моих почти начавшихся отношений с Тулией. На душе стало паршиво.
Подойдя к соседней пещере, я вывалил у входа остатки собратьев гонзиков и пошел восвояси.
Проходя мимо жилого помещения, в котором ничего не поменялось, я двинулся дальше. Курносый так и лежал на своей подстилке, а Мымр вылавливал тушки, резал их на куски и закидывал обратно в котелок.
Добравшись до ручья и вывернув пакет начал смывать с него грязь и кровь, не без брезгливости, водя рукой по пластику. Взгляд мой блуждал по дну ручья, благо вода была прозрачная и чистая, а света хватало, благодаря приличной расщелине в потолке и лампе под потолком, которую я сразу не заметил.
Мне показалось, что из воды на меня кто-то смотрит. По телу пробежали мурашки. Я отпрыгнул от берега, выдернув пакет из воды и взбаламутив дно. Что-то блеснуло в воде, у самого берега.
Мой брелок — ангар, где находились Мастиффы. Брелок с пространственным сжатием.
Я так обрадовался находке, что даже забыл о взгляде из воды. Схватил и приколол брелок за пазухой так, чтобы никто не заметил. Такая вещь может спасти жизнь и не одну, если правильно использовать. В воде мой ангар оказался, скорее всего, когда стирали от грязи и крови мою форму. Ведь на столе я лежал абсолютно голый, а надо мной колдовала хозяйка. Значит заставляла стирать Мымра. Дедок или не заметил, как стряхнул этот маленький блестящий кружочек, либо специально оторвал… Скорее всего оторвал специально, он же висел на правой половине груди и был залит кровью. Этот брелок так просто не стряхнешь, но не важно, главное он снова у меня и теперь есть куда спрятаться в случае опасности. Как улитка в панцирь.
Я поднялся и пошел обратно в общее жилое помещение. По дороге стряхнул мешок от лишней воды. Войдя в зал, я спросил у старика, показывая пластиковый мешок.
— Куда его?
— Ага, принес, — обернулся он ко мне отвлекаясь от своего колдовства над котлом. — Курносый сходи с новеньким и наберите клубней змеевки. Не все же жрать одних гонзиков.
— Раскомндовался, — проворчал парень, поднимаясь, — без году неделя у нас, а уже к хозяйке в задницу залез по самое не хочу. Пошли.
Парень поднялся и потопал мимо меня не удосужившись проверить иду я за ним или нет. У выхода, он походя взял железный пруток, длиной сантиметров пятьдесят и вышел из пещеры.
— Злится, — изрек Мымр, проводив его взглядом. ‒ Иди, иди не бойся.
Я пожал плечами и последовал за Курносым. Даже здесь своя крысиная возня за влияние, за право пользоваться, какими-то мелкими привилегиями. Люди везде остаются людьми.
Догнав курносого, я спросил его:
— Послушай, а ты не знаешь кто там смотрит из ручья, аж мурашки по коже? Он не опасен?
— Не знаю. — ответил парень. — Смотрит этот кто-то давно, но еще ни разу не показывался. Его окрестили Крегом. Он то появляется, то нет его месяцами. Никто этого Крега не видел, но побаиваются все.
Между тем мы вышли по тропинке, ведущей от пещеры на полянку, поросшую кустарником. Курносый присел около ближайшего кустика и засунул арматура под торчащий из земли корень. На конце корня болтался сероватый клубень с парой колючек.
— Рви и клади в мешок, только до шипов не дотрагивайся, а то потом тащи тебя, дергающегося в конвульсиях, до пещеры, — изрек Курносый. Я осторожно взял клубень в руку и дернул, но клубень остался на месте. А корень заизвивался и зашипел. Из клубня вылезло еще пара шипов.