— Марго, Мирон! — восклицает Олег Ольшанский, сразу же окутывая всех троих в свои объятия.
Лиза и Олег приглашают нас в дом, и я, набрав в легкие побольше воздуха, вхожу внутрь, гадая, что же меня ждет сегодня. С каждой новой встречей с Градовым ощущаю приближение неизбежного разговора, но пока я не готова к нему.
Когда Ольшанские строили это огромный особняк, они предусмотрели здесь абсолютно все: вместительную зону отдыха, бассейн и невероятно большую детскую игровую комнату. В том числе и из-за нее мой сын сегодня оказался в гостях у Лизы.
Мирон резко выдергивает руку и бежит к своей подруге Марусе, которая является племянницей Ольшанских. Малыши неуклюже обнимаются, наперебой рассказывая о своих новых игрушках, а затем удаляются в детскую на второй этаж. Я провожаю детей наверх и заглядываю в комнату, где уже играют двое ребятишек приглашенных гостей.
— Теперь ты можешь со спокойной совестью отдохнуть, — Лиза хлопает в ладоши, натянуто улыбаясь.
Мы обе знаем, что в присутствии Матвея Градова мне это сделать не удастся, но пока его не видно на горизонте, я действительно могу расслабиться после напряженного трудового дня. Олег наливает бокал сока и передает мне в руки, а сам, оставляя нас с Лизой, удаляется к другим гостям.
— Марго, расскажи, как прошла конференция. Я слышала, ты была на высоте, — восхищенно восклицает Елизавета. — Я в тебе никогда не сомневалась.
— Спасибо, Лиз, — смущенно отзываюсь, делая маленький глоток из своего бокала. — Не стану скромничать, выступление имела успех. Но я как вспомню, сколько к нему готовилась, сколько изучила различной литературы, так у меня волосы на голове шевелятся. Мы выбрали интересную тему, и она не могла не иметь успех.
— Согласна. Очень жаль, конечно, что мы с Олегом не успели приехать. Были некоторые трудности с билетами на самолёт, ещё и поэтому мы решили вернуться раньше, — женщина бросает серьёзный взгляд за мою спину, затем возвращается ко мне.
Я быстро оборачиваюсь, но за моей спиной кроме картины, висящий на стене в нескольких метрах от нас, никого нет. Незаметно выдыхаю. Присутствие Градова настолько осязаемо, что мужчина мерещится мне почти везде. Разумеется, это побольше степени игра моего воображения, но он может появиться здесь в любую минуту.
Первая мысль, когда Лиза сообщила, что Матвей приехал на их вечеринку, — бежать. Без оглядки. Но, подумав пару минут и все взвесив, я поняла, что бегать больше от него я не буду. Если так сложилось, что мы с Градовым встретились снова, то значит, этому суждено было случиться. И о сыне он узнает в самое ближайшее время. От меня.
— А что Суханов? Наверняка, он рад, что заполучил такой бриллиант, — хитро прищуривается Ольшанская.
— Лиза, — закатываю глаза, мягко усмехаясь, — ты опять за старое?
— Да, — прямо отвечает она. — Такой экземпляр как ты на вес золота. Поэтому я по-прежнему не теряю надежды заполучить тебя обратно.
— Не хочу смешивать дружбу и работу, — честно произношу я, непроизвольно оглядываясь по сторонам. — Пойду, посмотрю, чем там занят мой сын. Вдруг его удастся накормить.
— Хорошо. Кстати говоря, я заказала его любимое блюдо. Так что мальчик не отвертится, — Лиза смеется в голос, а её хорошее настроение передается и мне. Я почти забываю, что где-то поблизости находится причина моего беспокойства.
Ставлю почти нетронутый бокал с соком на стол и не спеша направляюсь к лестнице, ведущей на второй этаж. Мне снова кажется, что за мной кто-то следит, и я оглядываюсь по сторонам. Никого. Черт, это навязчивое ощущение преследования однажды меня добьет. Поднявшись по ступенькам, я поворачиваю направо и, завернув за угол, врезаюсь в высокую мужскую фигуру. В нос ударяет аромат знакомого парфюма, я медленно поднимаю глаза.
— Как бы ты не хотела, Марго, избежать моего общества тебе не удастся, — насмешливо произносит градов. — У нас слишком много общих знакомых.
— Или ты просто следишь за мной, — я складываю руки перед собой, отступая на шаг назад.
— Я не страдаю манией преследования, — серьёзно говорит мужчина, опуская глаза на мои губы.
От откровенного взгляда мужчины по коже прокатывается обжигающая волна, от которой становится невыносимо жарко. Только Матвей может смотреть так, как никто другой — проникновенно, проникая в самое сердце. Каждая частичка моего тела мгновенно отзывается на его внимание, но я пресекаю это и продолжаю подавлять чувства, которые в глубине души еще тлеют. Спустя три года я хотя бы не боюсь себе в этом признаться.