И он приезжает, паркуется, выходит из машины и видит мою подругу красной, точно рак, взъерошенной, но отчего-то жутко радостной.
— Дамы, — усмехается Тимур, выйдя из машины.
На нём строгий костюм, тёмные волосы идеально уложены на пробор, и Тимур излучает спокойствие, благополучие и респектабельность.
— Тимур, — улыбаюсь, а Энджи заносит в приветствии вверх кулак.
— Ты Анжелика, да? — спрашивает у неё, а та кивает и расплывается в улыбке, словно это что-то невероятное — помнить её имя. — Не помешал вам?
— Нет, конечно, — Анжелика обнимает меня за шею, звонко чмокает в губы и, попросив на ухо шёпотом, чтобы не пропадала, но если что, она поймёт, почему я исчезла, прощается и убегает к стоянке такси.
Мы остаёмся с Тимуров вдвоём, стоим друг напротив друга, и я начинаю почему-то нервничать, что он из тех мужчин, для которых хоть противогаз напяль, он всё равно не заметит. Переминаюсь с ноги на ногу, заглядываю ему в глаза, а в них смех искрится.
— С тобой не получится соскучиться, — говорит и подходит ближе. И становится всё равно, что вокруг много людей, а окна отцовского кабинета выходят на эту сторону.
Тимур протягивает руку, пропускает между пальцев мои локоны, смотрит на игру цвета внимательно и качает головой.
— Что в голову стукнуло?
— Просто захотелось, — шаркаю ногой по асфальту, стираю с предплечий мурашки, смотрю прямо в глаза Тимура.
— Утром не хотелось, а тут приспичило? — качает головой, не веря ни единому слову.
— Поехали куда-нибудь. Не хочу тут разговаривать.
Тимур без лишних слов распахивает для меня дверцу машины, помогает пристегнуть ремень и через несколько минут уже едем вперёд.
Мне становится легче, словно то, что произошло в приёмной отца можно забыть хотя бы на мгновение.
— Тебе очень идёт, — говорит Тимур, останавливая машину на перекрёстке, и пока ждём зелёный, наклоняется в сторону и быстро целует меня в губы.
— Правда? — оживляюсь и смотрю на себя в зеркало дальнего вида. И правда, идёт. — Видел Анжелику? У неё такая красота на голове, мне тоже захотелось.
— Если женщина резко меняет причёску, дело не только в волосах подруги, — хмыкает Тимур, а я цокаю языком.
— Опасно иметь дело с таким проницательным мужчиной.
— Привыкай, — улыбается и выруливает к центральной улице, где тянется галерея модных бутиков одежды и обуви.
Останавливает на парковке, глушит мотор, поворачивается ко мне и спрашивает:
— Ну что, Элла Сергеевна, готова официально выйти со мной в свет?
24 глава
Меня слегка потряхивает — нервы. И не то чтобы робею перед выходом в свет — я не раз была на разного рода мероприятиях с отцом, просто с Тимуром… это впервые и очень волнительно. Непривычно, странно, остро и на грани. Словно вот именно этим вечером всё, что случилось между нами, станет реальностью. Ожившим сном — моей новой реальностью.
Что будет после? Как вообще дальше будут протекать наши отношения, в какое русло вытекут? Не знаю. Мы не говорим о будущем, но поступки Тимура, его желание защитить меня, быть со мной рядом, даже вот просто сегодня пойти куда-то вместе, значат для меня намного больше самых красивых на свете слов.
Я ведь не в балагура и шутника влюбилась, не в душу компании, играющего ночами для всех девушек округи на гитаре печальные баллады, не в своего в доску парня. Я полюбила серьёзного, немногословного и в чём-то даже мрачного Сухаря, который, как оказалось, умеет быть тёплым, ласковым и нежным. Ну, иногда.
— Ой, какой макияж красивый! — восклицает Энджи, когда связываемся в мессенджере.
После того как всё наладилось, в родовом гнезде Каировых чудесным образом появился интернет, потому мне ничего не стоит прибегнуть к нему, чтобы, позвонив лучшей подруге, успокоить нервную дрожь.
— Ты снова что-то ешь, — смеюсь, наблюдая энергичную работу челюстей Анжелики.
— Бабуля пирожков напекла, моих любимых, — вздыхает Энджи и потрясает перед глазком камеры щедро надкусанной сдобой. — С ней я не то что не похудею, вообще в дверь не пролезу!
Анжелика возмущается, хотя уж кому-кому, а ей с её метаболизмом лишние килограммы точно не светят.
— Эллка, ты тему-то в сторону не уводи! — спохватывается, чинно вытирает пухлые без всякого ботокса губы салфеткой и сводит тёмные брови к переносице. — По какому случаю такая красота?! И платье… А ну! Встань! Покрутись! Это же платье?! О-о-о! Это оно, да? Та лавандовая прелесть из последней коллекции Фердинанда Церелли? Боже, я о нём мечтаю уже две недели! Ну и жучка ты, Эллка!