— Они другие, — пояснил Итан, не уточнив, хуже или лучше. — В их сердцах буря и гроза, во взгляде ночь и беда. Нет, это определенно не то, что мне нужно.
Его губы снова осторожно коснулись теплой ладони Евы, и та ахнула, словно вместе с этим поцелуем в ее сердце ударила молния и пробила ее насквозь. Черные глаза мужчины смотрели в ее глаза, не мигая, и Ева почувствовала, как ее непреодолимо тянет вперед, в руки Итана.
Итан снова поцеловал ее дрожащие пальцы, черные ресницы его дрогнули, он прикрыл глаза, ласкаясь осторожно и нежно, да так, что Ева с трудом подавила в себе порыв. Желание поверить в то, что эти поцелуи не часть игры, а настоящее, неподдельное чувство.
Итан говорил что-то о доверчивости и тепле.
«Не обольщайся, — твердила она себе, а сама не могла оторвать взгляд от мужчины. От его невероятно красивого в ночном свете лица, от бледного высокого лба, от ярких глаз и бровей, от шелковистых черных волос. — Он всего лишь проверяет, а такая ли ты дура, как он об этом думает… доверчивая дочь Евы!»
— Так что вам нужно, Итан, — шепотом повторила она, с трудом сглотнув ставший в горле ком. Всем своим видом она отважно показывала, что не поддастся на чары мужчины, и его, кажется, забавляла ее ершистость.
Итан усмехнулся, снова показав острые клыки, и медленно поднял на девушку ласковый взгляд завораживающих черных глаз.
— Не стану лгать, — с чарующей улыбкой произнес он, глядя на Еву все так же нежно, — ты нужна мне, Ева. Твоя нетронутость. Твоя чистота. Твоя непорочность.
— У вас много девушек, — возразила Ева. — Зачем вам я? Эти модели, эти королевы красоты… Я им и в подметки не гожусь. Я же простая официантка. Не умею ни по подиуму ходить, ни носить модельной одежды от кутюр.
Итан, чуть отстранившись от Евы, с видимой брезгливостью глянул на сбившихся в стайку девушек, которыми до того момента украшал свой вечер. Теперь, в тени, они выглядели как старые, пыльные, облезлые театральные декорации.
— Эти? — холодновато произнес он, поднявшись и возвращаясь на свое место. — Жалкие существа… Изломанные картонные куклы. Разукрашены красиво, а возьмешь в руки поиграть, и у них то голова отвалится, то нога. Нет; мне нужна целая. Не испорченная. Не вычерпанная до дна. Живая и теплая. Настоящая. Полная жизни. Полная души. Есть у вас душа, Ева?
— Несомненно, есть, — дерзко ответила Ева.
Двигался он с грацией большого опасного животного.
Да он и был им, большим ночным страшным зверем. Когда он опустился в свое кресло, на лице его не было ни тени нежной ласковости, с какой он смотрел на Еву. Выражение его лица было снова циничное, во взгляде трезвый расчет.
«Притворялся, — подытожила Ева. — Охмурял. Испытывал на мне свои чары».
— Именно так, Ева. Я притворялся, — кивнул Итан холодно. — Но к делу. Я человек достаточно влиятельный и богатый. В кругу… своих, — Итан гаденько усмехнулся, — я занимаю достаточно высокое положение. Очень высокое. Но иногда мне нужно… подтвердить свой статус.
Он снова рассмеялся, скрывая досаду и злость, и Ева каким-то шестым чувством ощутила его беспомощность.
— Раз в десятилетие один очень важный… человек устраивает бал. На него приглашены все известные и важные персоны. И пропускным билетом на это мероприятие лично для меня должна быть девушка. Такая, как вы. Которая не прогнила насквозь, и которая за деньги не станет скакать с голой задницей. Это, Ева, и есть душа. То, что в вас горит и стоит для вас дороже пачки купюр.
— И зачем вам это? — дрожащим голосом поинтересовалась Ева. Итан холодно пожал плечами.
— Мне это не нужно совершенно. Это условие, выдвинутое мне. Я должен его исполнить.
— А! И поэтому вы строили мне глазки? Пытались охмурить?
Итан молча проглотил этот издевательский вопрос, недобро глядя на девушку.
— И это тоже, — процедил он сквозь зубы. — И обычно это у меня неплохо получается.
Ева насмешливо фыркнула. Эта неприкрытая насмешка взбесила Итана, он оскалился, словно волк, будто смешок девушки пребольно резанул по его самолюбию.
— Так и охмурили бы кого другого, — все так же нахально продолжила Ева. — Любая с вами помчится на бал с превеликим удовольствием!
— Ты невнимательно слушала меня, дочь Евы! — каким-то странным, змеиным голосом прошипел Итан. От злости его глаза разгорелись, словно алые раскаленные угли, и это было страшно. — Мне не нужна любая! Мне нужна девушка с душой. Та, которая не выпрыгнет из трусов при виде моих денег.