Господи, я, наверное, сойду с ума.
Несомненно, худший день в моей жизни.
В конце концов, все свои дела, звонки и личные встречи я поручаю менеджеру, привожу личико в порядок и с сухим лицом сажусь в автомобиль, напрочь игнорируя сочувствующих моему горю коллег по площадке.
— Мои соболезнования, сеньорита Софи, — произносит Фредо угрюмо на своем родном языке, непривычно сдержанно и немногословно, не оборачиваясь, лишь ловя мой потускневший взгляд в зеркале.
В салоне становится душно, и я опускаю стекло, впуская свободный ветер, что в ту же секунду незримо разрывает собой пространство между водительским креслом и задним сиденьем автомобиля. Так спокойнее. Легче.
— Благодарю, — отвечаю на итальянском, а потом задумчиво добавляю, не переходя на испанский: — Знаешь, это больно, терять кого-то настолько близкого. Учитывая, что этот кто-то — единственный человек, на которого можно было положиться. Кого всегда было страшно потерять. И кто мог меня просто обнять.
"Хоть изредка, — добавляю в мыслях. — В те редкие моменты, когда мать переставала быть холодной и неприступной, когда смягчалась, то ли забывала "держать лицо", то ли время от времени, отложив вечные дела, вспоминала обо мне как о живой, эмоциональной, психологически уязвимой личности. Выжимала из себя всю свою скупую нежность до суха, до следующего раза, который наступал нескоро. Намеренно выражала любовь, руководствуясь материнской обязанностью перед родной дочерью? Жаль, я так ее и не разгадала, эту женщину, свою скрытную и сильную духом мать. А ведь когда-то всё было... иначе, она была ранимой и слабой, она была мне ближе, я чувствовала ее любовь всякий раз, когда она смотрела на меня, обнимала..."
Он понимает, о чем я, и тем не менее говорит банальную вещь:
— Она же ваша мама, — с грустной улыбкой водитель снова заглядывает в зеркало, но я отвожу глаза и смотрю на город.
— А ты терял кого-нибудь? — любопытство побеждает разум, и минутой позже я смотрю Фредо в затылок, боясь глянуть в отражение мужских глаз.
Обычно с водителем я не так вежлива и добра. Этому есть веская причина, по крайней мере, веская для меня, но конкретно этот мужчина ни в чем передо мной не провинился, Фредо мне не в чем упрекнуть, что не мешает мне время от времени это делать вопреки логическим доводам. Это сложно, потому отложу этот поток дурных мыслей на другой день, более уравновешенный.
— К счастью, нет.
Счастливчик.
— Это хорошо. — Молчание. — Как думаешь, ее тело уже доставили?
— Думаю, нет, сеньорита Софи, — громко вздохнув, отвечает мой водитель. — Может, остановимся, и я куплю вам воды? Или желаете перекусить? Вы с утра ничего не ели.
Наверное, проходят минуты две, прежде чем я подаю голос, смотрю на часы.
— Поедем в больницу. У меня запись на четыре часа.
— Как скажете.
Фредо, вероятно, расстроился, ведь я проигнорировала его заботу. Но правда в том, что сейчас я не могу думать о еде, подозреваю, кусок в горло не полезет.
— Поедем в больницу, — зачем-то повторяю я, — там и купишь мне что-нибудь попить.
— Конечно.
И снова его грустная, подбадривающая улыбка отображается в зеркале, я отворачиваюсь к окну.
Глава 3. Отражение, мое или нет?
11 июня 2022.
Суббота.
В холле первого этажа частной клиники пластической хирургии мы с Фредо разошлись, он пошел к автомату за бутылкой охладительного напитка для меня, у меня же, сколько бы я ни старалась не плакать, потекла-таки тушь, и я отправилась в уборную.
Или тушь была лишь поводом? Только бы остаться хоть на минуту в одиночестве, только бы не расклеиться раньше времени.
Ловко переступая через осколки стекла на кафельном полу и вообще мало обращая на беспорядок внимания, становлюсь перед зеркалом, которое также игнорирую; пустив струю воды и нагнувшись к раковине, прыскаю на лицо спасительный холод.