Однако полностью искоренить род не удалось: самый младший сын не участвовал в поездке. Поговаривали, что его мать имела склонность к магии и по картам предсказала мужу гибель, потому и осталась в замке, из которого исчезла вместе с сыном, как только туда дошли вести о казни. Казалось, больше об Эрхангерах никто не услышит. Земли Эрхангеров поделили между прочими герцогствами и королевствами.
Но спустя всего пятнадцать лет новый Эрхангер явился в родовой замок с войском наёмников и занял его. Это было так неожиданно, что герцоги не нашлись, как объявить его действия вне закона. Пока они собирали совет, Эрхангер уже очертил границы владений и объявил, что всякого, кто посмеет их нарушить, ждёт неминуемая смерть. По сравнению с прежней Швабией вернул он себе немного земель, ровно столько, сколько могла удержать его армия наёмников.
С тех пор уже четвёртый век подряд Эрхангеры пытались достичь былого величия. Их борьба с Савойскими имела такие давние корни, что никто теперь и не вспомнит, с чего всё началось. Однако предмет борьбы был очевиден: даже неграмотный крестьянин не усомнился бы в неиссякаемости сил обоих родов в попытках захватить как можно больше земель.
Старый Бертольд Эрхангер так и не успел использовать мой яд в кознях против Савойского. Он скончался вскоре после нашей встречи. И теперь его законный наследник, Гардбальд Эрхангер, не распрощавшийся с надеждой однажды потеснить Савойских в их владениях, стоял в опасной близости от меня. Большую часть своей тридцатилетней жизни герцог Эрхангер занимался заговорами против герцога Савойского. И сейчас его мысли читались во взгляде. Вот, значит, кто томился в подземелье Шильонского замка – младший брат Эрхангера, Леонард.
Вздохнув, как при пробуждении ото сна, Эрхангер отпустил меня:
- Хорошо, иди, - его голос звучал всё так же жёстко и уверенно, как раньше. – Я тебя найду.
Вновь набросив капюшон, он быстро удалился с причала. Обождав, я тоже вышла на берег и двинулась к своей тропе. Нехорошее предчувствие зародилось в глубине души. С каждой секундой становилось всё сложнее продумать план действий.
Когда замешаны такие люди, дело может принять непростой оборот. Но вдруг я поняла, что гораздо больше меня беспокоит этот настойчивый взгляд, без робости заглянувший в моё отражение. Впервые за долгое время я столкнулась с чем-то, чего не могла объяснить. Эрхангер не шёл у меня из головы.
Глава 9. Казнь
Вечер вторника выдался тёплым и влажным. Посмотреть на казнь ведьмы собрался люд даже из Монтрё. Несколько раз мелькнула одежда цветов Савойских – прислуга из замка тоже явилась поглазеть.
Огромная толпа празднично бурлила, разглядывая вкопанный в центре площади столб, обложенный дровами. Снизу слой из вязанок хвороста, на нём – горка хорошо просохших дров, тронутых синевой от долгого лежания на дворе без навеса. Йор постарался на совесть – тут и пятерых за раз можно спалить. Господин Абготт с мрачным лицом сидел на верхней ступени кирхи. Патер уже объяснил ему, что он обязан присутствовать, но было видно, что согласился он с трудом. Господин Бюрх тоже стоял в толпе, но один – похоже, госпожа Бюрх не было готова появляться на площади после всего произошедшего.
Солнце зашло за горы, озаряя небо розовым светом. Толпа начала роптать, выказывая нетерпение. Наконец, из кирхи показались чёрные плащи: сначала двое с факелами, затем ещё, наконец, вышел брат Фома, тянущий за собой на цепи Дору. Та, с наголо обритой головой, в грязной нижней рубахе, шла мелкими шажками. Похоже, она совсем не понимала, что происходит, озиралась по сторонам и корчила рожи.
Сквозь порванную рубаху были видны ожоги и кровоподтёки – монахи постарались, но я была уверена, что бедная Дора слишком обижена разумом, чтобы рассказать нечто связное и указать на кого-либо в качестве новой жертвы.
- Великой силой наделил Господь псов своих, чтобы справиться с приспешниками дьявола! – провозгласил брат Фома, потрясая распятием.
Он с такой силой приложил распятие к лицу Доры, что у неё из губы потекла кровь. Затем монах дёрнул цепь, и полоумная упала на колени с жалобным криком.
- Узрите же, какая участь ждёт всех, кто грешен колдовством! – заорал доминиканец так громко, что многие вздрогнули, а в толпе заплакал чей-то ребёнок.
Видимо, это было сигналом к началу экзекуции. Помощники бросились к Доре, заставили её подняться и поволокли на верхушку поленницы. Цепь захлестнули вокруг столба, прихватив Дору тремя петлями – за ноги, тело и горло. Поверх наложили несколько витков верёвки, сильно стянув.