Девушка вздрогнула от его слов, как от удара. Но Грегори быстро добавил:
– Только имей в виду, что я никуда тебя не отпущу, дитя, потому что уже не смогу без тебя жить…
Ванесса облегчённо улыбнулась, стараясь скрыть нервную дрожь. Он определённо собирается свести её с ума. Но в карих глазах мужчины, неотрывно смотревших на неё, было столько грусти, напряжения и молчаливой мольбы, что она поняла, что он боится потерять её не меньше, чем она его.
– Давай завтракать, пока всё не остыло, – улыбнулась она, подхватывая с подноса ещё тёплый пирожок и чашку с чаем, и усаживаясь в кресло.
Обстановка в комнате была настолько напряжённой, что, казалось, достаточно одного неосторожного слова, чтобы из искры разгорелось пламя. Но увидев, что Ванесса не собирается никуда уходить, его глаза немного потеплели, а с лица исчезло жёсткое выражение. Они позавтракали в полной тишине, почти не глядя друг на друга. Не таким Ванесса представляла себе их утреннее пробуждение после ночных жарких ласк и поцелуев и трепетных признаний в любви.
– Ванесса, подойди, пожалуйста, – его голос прервал мысли девушки.
Она послушно опустилась на постель рядом с Грегори. Его ладони обхватили её лицо, и он горячо прошептал:
– Ванесса, я не желаю больше говорить ни о Грейс, ни о Викторе, ни о своих поступках. Я просто хочу целовать тебя…
Молодой мужчина подтвердил свои слова нежным поцелуем, его руки легли на её талию, привлекая девушку к себе. Когда он начал расстёгивать пуговицы на её блузке, Ванесса отстранилась, шутливо ударив его по рукам.
– Грег, белый день на дворе. И что подумают слуги, если мы не появимся из комнаты?
– Неважно! Я не хочу выходить из этой комнаты сегодня. И тебя никуда не отпущу, мой ангел! Я так соскучился по тебе!
Он выскользнул из-под одеяла и, подойдя к окну, задвинул портьеры. Затем, обернувшись к Ванессе, лукаво улыбнулся:
– Вот и снова наступила ночь. Как видишь, всё очень легко исправить, любовь моя.
Она смотрела на его красивое, обнажённое тело расширившимися глазами, не в силах отвернуться, лишь чувствуя, как жгучий румянец заливает её щёки. Ванесса весьма смутно представляла себе, допустимы ли подобные отношения между мужем и женой или Грегори сейчас обращается с ней, как со своей любовницей, с которой позволительно всё.
Но когда его губы вновь завладели её губами, а ладони заскользили по телу, она решительно выбросила эти мысли из головы. Разве его горящие страстью глаза и дурманящие поцелуи и прикосновения не желанны ей? Разве она не чувствует опьяняющего счастья в его крепких объятиях? Разве недостаточно времени они прожили в разлуке друг с другом? Нет, она не хочет больше испытывать ту боль, какую испытала вчера, думая, что он потерян для неё навсегда!
Прерывисто вздохнув, Ванесса обвила руками его шею, в отчаянном порыве прижимая Грегори к себе и шепча ему что-то совершенно бессвязное о том, как же сильно она его любит
Глава 32
Виктор Коулман закатал рукав своей белой рубашки, вколол себе в вену очередную дозу морфия и блаженно прикрыл глаза. Вот уже ровно месяц, как он пристрастился к этой пагубной привычке, сразу после ухода Ванессы из больницы, и пока ничего не мог с собой поделать. Морфий избавлял его от душевной боли, надолго притупляя чувства.
Но сегодня утром даже морфий не помог ему выбросить из головы вчерашние события в церкви Святой Маргариты. Виктор не мог не прийти на свадебную церемонию Грегори и Грейс Бенсон. В самой глубине души он ожидал какой-нибудь выходки от Джефферсона. Но когда он увидел под церковными сводами ослепительно прекрасную невесту в шикарном белоснежном платье с длинным, прозрачным шлейфом, её родителей Ирэн и Эдварда, сияющих от гордости за свою дочь, и весь лондонский высший свет, Виктор усомнился, что у Грегори хватит смелости совершить подобную дерзость, как прерывание церемонии.
Сам жених, в великолепном белом фраке, с зачёсанными назад тёмными волосами и счастливой улыбкой на лице казался спокойным и безмятежным. У Виктора вспотели ладони, и сердце забыло сделать следующий удар, когда началась церемонии венчания. Ещё совсем немного, и Грегори будет потерян для Ванессы навсегда, а у него вновь появится шанс.
Но едва священник задал обычный вопрос, имеются ли здесь люди, знающие какие-либо причины, по которым данная церемония не может состояться, как Грегори изменился в лице. Улыбка исчезла с его губ, в глазах вспыхнул недобрый огонёк. Он заложил руки за спину и громко произнёс: