Ванесса замолчала на пару секунд. Ей стало противно.
– А вам зачем это нужно, Грегори? Только не говорите, что заботитесь о моей репутации!
– Можете мне не верить, Ванесса, но именно ради вас я и стараюсь. Не хочу, чтобы на вас смотрели хоть с малейшей долей осуждения или презрения. Вы этого не заслуживаете. Только не от них.
– Вы упомянули моего дядю Джеймса. Вы что-то узнали о нём?
По тому, как Грегори отвёл взгляд, она догадалась, какой последует ответ.
– Простите, Ванесса, но новости неутешительные для вас. В последний раз Джеймса Уорда видели больше года назад, направлявшегося в Южную Африку. После этого следы его теряются. Будем надеяться, что он присоединился к какому-нибудь местному племени, и счастливо нянчит ребятишек с колоритной красавицей туземкой…
Девушка печально улыбнулась и предпочла снова раствориться в его светло-карих глазах, забывая обо всех своих тревогах и сомнениях.
Глава 6
– Она всего лишь его родственница, – произнесла Грейс таким тоном, словно успокаивала саму себя.
– Но, тем не менее, он не торопится сделать тебе предложение. А ведь все гости только этого и ждут, – справедливо, но не без ехидства, заметила Келли Фейн.
Грейс с досадой взглянула на Грегори, не отходившего от Ванессы. Келли права, её мать слишком рьяно позаботилась о том, чтобы об их помолвке с Джефферсоном говорили все. И если сегодня он проигнорирует её, она пропала. Девушка нервничала всё сильнее, не зная, что предпринять, чтобы оказаться рядом с ним.
– Предлагаю сделать небольшой перерыв в танцах и помузицировать! – громко сказала Ирэн, указывая рукой на большое, тёмно-коричневое фортепиано. – Грейс, дорогая, прошу тебя!
Девушка моментально поняла уловку матери. Она гордо прошествовала за фортепиано, опустилась на стул, небрежно отбросив шлейф платья в сторону, коснулась клавиш тонкими пальчиками. Затем обернулась и, взмахнув длинными ресницами, кокетливо взглянула на Грегори, стоявшего неподалёку, всё также рядом со своей протеже.
– Мистер Джефферсон, я слышала, у вас великолепный тенор и в прошлом сезоне вы баловали своих гостей исполнением «Лесного царя» Шуберта на немецком! Не окажете ли и нам подобную честь?
Грегори собирался отказать ей, сославшись на якобы простуженное горло, но ему внезапно захотелось, чтобы Ванесса услышала, как он поёт. Он знал из её документов, присланных ему миссис Флетчер, что она в совершенстве владеет как французским, так и немецким языками. Сам себе не отдавая отчёта в этом странном желании, он подошёл к фортепиано и улыбнулся мисс Бенсон.
– Прошу вас, начинайте! – сказал он, обводя собравшихся в зале людей гордым взглядом.
Оживлённые разговоры стихли. Грейс целиком сосредоточилась на инструменте, не желая ударить в грязь лицом. Музицировала она отменно. Вскоре залу наполнили тревожные звуки, в которых слышались шум ветра, бешеный топот конских копыт и скорое приближение чего-то ужасного и непоправимого. За время большого фортепианного вступления Грегори успел настроиться на драматический лад. Поэтому едва зазвучал его сильный, красивый, глубокий голос, в зале воцарилась звенящая тишина. Мужчина отлично владел своим голосом, меняя его тембр и тональность на протяжении всей баллады.
В партии рассказчика в его бархатном теноре слышалась взволнованность, в партии отца – встревоженность, переходящая в более низкие ноты. В партии сына звучал безумный страх, отражающийся в каждом звуке и очень высокие ноты, улетавшие под самый свод потолка, и рассыпавшиеся там на тысячи осколков. Но особенно красива была партия царя, где голос становился сладостно-завлекательным, манящим и пугающим одновременно.
Ванесса впервые слышала эту балладу и была заворожена красотой и мощью его голоса, но ещё больше ошеломлена драматизмом песни. Уже не надеясь на счастливый конец, она напряжённо вглядывалась в лицо Грегори. Вдруг он посмотрел ей прямо в глаза, как раз в тот момент, когда пел кульминационные строки из партии царя:
«Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей, иль волей, а будешь ты мой…»
В его потемневшем карем взоре полыхал такой жгучий огонь, что на какой-то миг Ванессе почудилось, что адресовал ей эти слова не лорд Джефферсон, а сам Лесной царь. Медовая сладость в его устах сменилась властной угрозой. Девушка поспешно опустила взгляд, и вся дрожа дослушала последние строки баллады:
«Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок погоняет, ездок доскакал…
В руках его мёртвый младенец лежал».
Грегори слегка склонил голову. В зале раздались оглушительные аплодисменты и нескончаемые комплименты его мастерству. А Ванесса всё ещё не могла прийти в себя, поражённая трагической балладой и огненным кареглазым взором.