– Вы ему понравились, мисс Уорд, – грустно улыбнулся Грегори. – Кристиан чувствует хороших людей. Жаль, что вы не видели его во всей красе, скачущего галопом по изумрудному лугу…
– У нас ещё будет время. Верно, Кристиан? – Ванесса потрепала жеребца по холке, тщетно стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Боюсь, что нет. Ветеринар сказал, что он не протянет до утра. У него прогрессирующий артрит. Следствие старой травмы ноги. И жуткие боли. Он уже не сможет подняться. Мистер Хилл велел пристрелить его, чтобы он не мучился, а я не могу…
Ванесса проследила за его взглядом и увидела пистолет, лежащий на полу, неподалёку.
– Неужели ничем нельзя помочь?
– Поверьте, все эти годы у Кристиана были лучшие врачи, мази и прочие лекарства. Но, видимо, конец неизбежен. Я надеялся, что он протянет ещё лет пять. Что же ты подводишь меня, дружище?!
– Почему он так спокоен? – вновь спросила Ванесса, пытаясь отвлечь его.
– Мистер Хилл вколол ему большую дозу обезболивающего. Но вскоре его действие закончится. И тогда я должен буду принять решение…
На дворе стояла глубокая ночь. Ванесса почувствовала, что у неё затекли ноги и пересела поудобнее.
– Мисс Уорд, прошу вас, идите, отдохните. Вы, верно, голодны и устали до безумия, – хрипло произнёс Грегори, у которого вид был не менее измученный. – Я не могу его оставить. Он же всё понимает.
– А я не могу оставить вас, – твёрдо сказала она.
Мужчина взглянул ей прямо в глаза, и она с трудом выдержала его испытующий кареглазый взор. Они много разговаривали эти долгие часы. Грегори рассказывал ей о своём детстве, о Кристиане, самом умном коне, какого ему доводилось видеть.
– На данный момент в моей конюшне около трёх десятков отменных лошадей, арабских и английских скакунов. И знаете, Ванесса, всех бы их отдал, лишь бы Кристиан пошёл на поправку.
После полуночи обезболивающее перестало действовать. Жеребец начал вести себя беспокойно, часто вскидывал голову и всхрапывал, умоляюще глядя на людей умными глазами. Его бока вздымались всё выше и чаще. Когда Кристиан издал почти человеческий стон, Грегори закрыл потное лицо руками. Ванесса была на грани истерики, не представляя, чем ему можно помочь, не считая себя вправе что-то советовать. Поэтому, когда на пороге стойла показался мужской силуэт, она облегчённо перевела дыхание. При свете фонаря они узнали Виктора, бледного и уставшего с дороги.
Он молча присел рядом с жеребцом, быстро осмотрел его и гневно взглянул на Грегори:
– Джефферсон, какого чёрта! Он же мучается! Давай, я сделаю всё быстро и безболезненно!
Он достал из своей дорожной сумки большой шприц и какую-то тёмную жидкость в склянке.
– Ему не будет больно? – сухим, надтреснутым голосом спросил Грегори.
– Не будет!
– Я сам это сделаю. Оставьте меня, пожалуйста! Ванесса?
Он вопросительно взглянул на девушку. Она поднялась на ноги с помощью Виктора. И они вышли из конюшни.
– Я беспокоюсь за него, – сказала она, оглядываясь назад.
– Мисс Уорд, вы слишком о нём печётесь! Поверьте мне, Грегори не маленький ребёнок. Он справится. А вот ваше состояние мне совершенно не нравится. Идёмте в дом, я напою вас крепким чаем и заставлю съесть большой кусок шоколадного пудинга!
– Вы идите, а я подожду мистера Джефферсона, – упрямо заявила Ванесса, останавливаясь на крыльце дома, и высвобождая свою руку из рук Коулмана.
Виктор внимательно посмотрел на неё серыми глазами, но не стал настаивать и ушёл в дом. Ванесса вернулась к конюшне. Двор освещался множеством фонарей, поэтому вокруг было светло как днём. Грегори появился из конюшни, слегка пошатываясь. Девушка подошла к нему и замерла от изумления. На его бледных щеках блестели жемчужные дорожки. А карие глаза были полны слёз. Он заметил её смущение.
– Чем вы так удивлены, мисс Уорд? Тем, что такой самовлюблённый эгоист, как я, умеет плакать?
Вместо ненужных слов Ванесса шагнула ещё ближе к нему, и крепко обняла Грегори, прижавшись к его груди. Он обнял её в ответ. Она чувствовала, как его грудь тяжело вздымается, а сердце бьётся часто и неровно. Они долго стояли, обнявшись, боясь пошелохнуться. Затем Ванесса отстранилась от него и ласково убрала с его лба прилипшие волосы, провела кончиками пальцев по его щекам, смахивая слёзы. Грегори внезапно пристально заглянул ей в глаза и сказал: