Грегори впился пристальным взглядом в её лицо, а потом раздражённо ответил:
– Даже если когда-нибудь мне в голову и взбредёт безумная мысль о женитьбе, то я точно не стану выбирать себе жену, словно кобылу на ярмарке! Как, по-вашему, я должен осуществить выбор самой достойной из пансионерок? Я знаю, как определяют лучших лошадей – проверяют им зубы, копыта, ноги, глаза и так далее. Но естественный отбор среди людей меня пугает. И жениться без любви, основываясь на холодных и расчётливых доводах рассудка – это один из самых тяжких грехов в жизни, как по мне, дорогая мисс Уорд!
Ванесса вспыхнула, прекрасно понимая, в чей огород он забросил камень.
– Помнится, из ваших уст не столь давно прозвучала фраза, что любви не существует и лучше вовсе никогда не любить!
– Я не утверждал, что любви не существует! – горячо возразил лорд Грегори. – Я сказал, что любовь обычно заканчивается трагедией, превращая сильнейших людей в жалкое подобие тени. Вот поэтому лучше не любить совсем, тогда ты не будешь ранен или даже убит.
Ванесса замолчала, уткнувшись взглядом в стенку кареты. Ей нечего было возразить ему. На душе стало до того тоскливо и противно, что повисшая в салоне тишина давила на неё, словно свинцовое небо.
– Прошу вас, Грегори, прочтите что-нибудь, – тихо попросила она.
Он вскинул на неё удивлённый взор, но выполнил её просьбу, чего лучше бы не делал, как подумала Ванесса, спустя пару строк из стихотворения Уильяма Вордсворта.
Когда-то все ручьи, луга, леса
Великим дивом представлялись мне;
Вода, земля и небеса,
Сияли, как в прекрасном сне,
И всюду мне являлись чудеса.
Теперь не то – куда ни погляжу,
Ни в ясный полдень, ни в полночной мгле,
Ни на воде, ни на земле
Чудес, что видел встарь, не нахожу.
Дождь тёплый прошумит –
И радуга взойдёт;
Стемнеет небосвод –
И лунный свет на волнах заблестит;
И тыщи ярких глаз
Зажгутся, чтоб сверкать
Там, в головокружительной дали!
Но знаю я: какой-то свет погас,
Что прежде озарял лицо земли…
– Достаточно! – нервно воскликнула Ванесса.
Она с трудом сдерживала слёзы. Её грудь тяжело вздымалась, и было трудно дышать. Красивый, бархатистый голос лорда Грегори пробудил в ней неизведанные ранее чувства и эмоции, которые она прятала глубоко внутри слишком долгое время.
– У вас тоже неспокойно на душе, Ванесса, – тихо заметил Джефферсон, выглядывая на улицу, отогнув край занавески. – Мы приехали. Уверен, что сейчас ваше настроение станет гораздо радужнее, так как вам не может не понравиться сюрприз, который я вам приготовил.
Глава 14
– Вы позволите, мисс Уорд?
Грегори снял с шеи свой белоснежный кашемировый шарф и вопросительно взглянул на девушку.
– Что? – не поняла она.
– Можно завязать вам глаза, чтобы вы не увидели сюрприз заранее?
– Ну, если это обязательно…
– Да, обязательно!
Джефферсон повязал ей шарф на глаза. Крепко сжимая его руку, Ванесса вылезла из кареты. Через несколько шагов он предупредил её о ступенях. Они поднялись на крыльцо, затем девушка услышала звук открывающейся двери и ощутила тепло жилого помещения.
– Я могу снять шарф?! – весело спросила она.
– Нет-нет! Потерпите ещё минуту, дорогая Ванесса!
Пройдя, по всей видимости, через несколько комнат, Грегори остановился и сам убрал шарф с её глаз. Ванесса на мгновение зажмурилась от яркого света, а когда вновь распахнула глаза, то подумала, что видит сон. Вокруг неё была до боли знакомая обстановка её родного дома. Сейчас они находились в большой зале, возле лестницы ведущей наверх. Те же картины висели на стенах, тот же тёмно-коричневый паркет тускло блестел на полу, та же хрустальная люстра свисала с потолка. Но были и значительные перемены – новые тёмно-вишнёвые портьеры на окнах, новая мебель, новая отделка стен ореховыми панелями. Всё вокруг сверкало безукоризненной чистотой. Доски с окон были убраны. В зале пылал камин. И взволнованной Ванессе показалось, что сейчас по лестнице со второго этажа спустится её отец и с весёлой улыбкой напомнит ей, что пора обедать.
Поражённая до глубины души Ванесса едва смогла дойти до дивана. Медленно опустившись на него, она горько разрыдалась, закрыв лицо руками. Грегори тут же оказался рядом. Осторожно коснувшись её вздрагивающих, худеньких плеч, он зашептал:
– Ну, что вы! Успокойтесь, дитя, прошу вас! Я надеялся, что вас обрадует подобное преображение вашего родного гнёздышка. Я ведь так старался. И даже лично руководил процессом…
– Но зачем?! – сквозь всхлипывания спросила Ванесса.
– Хотя бы затем, что для меня это вовсе не затруднительно. А об остальном поговорим, когда вы перестанете плакать. Возьмите!