Для своего дебюта Грейс выбрала шёлковое, голубое платье в тон своим глазам. Её бальная книжка давно была забита именами кавалеров, желающих танцевать с ней. Первым номером стоял Генри Фишер, известный лондонский денди, красавец и холостяк с приличным состоянием. Вон он, в противоположном конце залы, изредка бросает на неё красноречивые взгляды. И Грейс отвечает ему кокетливой улыбкой, которую прячет за веером.
– Лорд Грегори приехал! Лорд Грегори вернулся из загородного поместья! – послышались взволнованные женские голоса.
Грейс ради интереса лениво повернула голову в сторону входа в бальную залу. Вошедший мужчина был молод и очень хорош собой. Даже слишком хорош. Высок, рост выше среднего. Его стройную фигуру облегал идеально пошитый белоснежный смокинг. К нему в дополнение шли белые брюки и тёмно-фиолетовая шёлковая рубашка с чёрным галстуком-бабочкой. Длинные тёмно-русые волосы и светло-карие глаза. На красивых губах играла горделивая улыбка. Он был идеален. И почему Грейс не знала его раньше?
– Это кто? – шёпотом спросила она у своей подруги Келли Фейн.
– Лорд Джефферсон собственной персоной. Но, дорогая моя, не советую заглядываться на него. В его копилке десятки разбитых женских сердец. Ты, верно, не желаешь пополнить его коллекцию?
Грегори скользнул скучающим взглядом по лицам молоденьких дебютанток, словно по предметам интерьера. Как всегда, ничего особо выдающегося. Разве что, девица в голубом платье может его заинтересовать. В конце концов, за неимением лучшего, придётся довольствоваться тем, что есть. Он быстро двинулся по направлению к ней.
– Моё почтение, миледи, – чарующим голосом произнёс он, целуя её ручку, затянутую в белую перчатку. – Окажете мне честь, станцевать со мной первый вальс?
– Простите, милорд, но, к сожалению, свой первый танец я обещала мистеру Фишеру…
– Так вы намерены сказать нет? – приподнял он брови. – Я никогда не говорю нет.
Раздались первые звуки вальса, и Грегори подхватил под руку не особенно сопротивляющуюся Грейс, выводя её на середину зала. Генри Фишер проводил их негодующим взглядом. Подобное поведение выходило за рамки приличий. Но рядом с лордом Джефферсоном не было места приличиям. Он обожал устраивать скандалы, охотно принимая вызовы на дуэли. Несмотря на запрет последних, он умудрялся всегда выходить сухим из воды. Также Генри прекрасно знал, что он отличный стрелок, и его противники, если не приносили извинений, вынуждены были месяцами валяться дома в постели с тяжёлыми ранениями. Так что Фишер благоразумно отошёл к столику с напитками и подхватил бокал виски.
– Не сочтёте ли вы за дерзость, если я сделаю комплимент вашим глазам?
Его орехового цвета глаза были так близко, что дурманили и заставляли мысли путаться. А нежный, бархатистый тенор проникал в самые потаённые уголки души. Поэтому Грейс честно ответила:
– Сочту. Но, пожалуйста, сделайте!
– Они очень подходят к вашему небесному платью!
От усмешки, скользнувшей по его губам, девушке стало не по себе. Неужели он смеётся над ней? Но Грейс знала, что уже не в силах вырваться из его объятий. Он целиком подчинял своей воле, этот необыкновенный лорд Грегори с лицом ангела и дьявольским блеском в светлых глазах.
*** *** ***
– Ирэн, этот наглец компрометирует твою дочь!
Миссис Бенсон недовольно взглянула на свою подругу Джорджину, но понимала, что она права. Грегори танцевал с Грейс четвёртый танец за вечер, и если он не сделает ей предложение, её дочь действительно окажется скомпрометированной на её первом же балу.
– Я думаю, через три дня на балу в нашем доме он сделает Грейс предложение, – уверенно произнесла она, отпивая глоток лимонада.
– Грегори Джефферсон? – недоверчиво переспросила Джорджина.
– Он самый. Мой муж, как ты знаешь, вхож в приближённый круг королевы Виктории. И имеет огромное влияние в обществе. Этот франт не посмеет так поступить с нашей дочерью. В противном случае, Эдвард его растопчет, словно какой-нибудь сорняк.
Грегори, словно почувствовав на себе сверлящий взгляд миссис Бенсон, слегка повернул к ней свою голову и наградил обворожительной улыбкой.
– Хорош, слов нет! – не без зависти вздохнула Джорджина, которой самой предстояло выдать замуж трёх дочерей.