– Ванесса, у вас очень усталый вид. Вам нужно отдохнуть, – тихо проговорил Виктор, взглянув на неё.
– Сэр, я хочу расторгнуть нашу помолвку. Простите меня, – вдруг произнесла девушка, спокойно посмотрев на него в ответ.
– Что?! Прошу вас, мисс Уорд, не принимайте скоропалительных решений, когда у вас плохо на душе…
– Это вполне обдуманное решение, Виктор!
– Но почему?! Я чем-то обидел вас, Ванесса?!
Его невинный тон вывел девушку из себя.
– Во-первых, вы без моего согласия вкололи мне успокоительное! Во-вторых, солгали Грегори, что я уезжаю из Карни-хаус уже завтра! И не надо говорить, что это для моего же блага! Если сейчас, будучи моим женихом, вы диктуете мне условия, то, что будет, когда вы станете моим законным мужем?!
– Всё из-за него? – резко спросил Виктор. – Потому что вы любите его?
– Вы знали об этом с самого начала!
Коулман склонил голову. Они молчали несколько минут. Все мысли Ванессы были лишь о лорде Грегори. Как он там, наедине со своими мыслями? Как он выдержит такой удар судьбы?
– Ванесса, я уважаю ваше решение, – наконец, нарушил тишину Виктор. – Но дайте мне ещё один, последний шанс, умоляю вас! Давайте мы сохраним видимость нашей помолвки хотя бы до весны? Если к тому времени вы так и не сумеете полюбить меня, тогда мы объявим о расторжении помолвки. Вы согласны?
– Хорошо. Пусть будет так! – Ванесса тяжело перевела дыхание, поднимаясь с кресла. – А сейчас я и, правда, пойду, прилягу. Голова раскалывается на части. Вы ведь останетесь в Карни-хаус? Вдруг Грегори ночью станет хуже…
– Конечно же, я останусь! На ночь я поставлю ему ещё один укол обезболивающего.
– Виктор, он сможет ходить? Когда-нибудь? – спросила она внезапно охрипшим голосом.
– Я пока не могу ничего обещать. Но надежда всегда есть, Ванесса. Всегда. Не забывайте об этом!
*** *** ***
Англия, Джефферсон-мэнор, декабрь 1890 год
– Мисс Уорд, почему у нас на Рождество не будет праздничной ёлки? – грустно спросил Роберт, когда они прогуливались по саду в тёплый, зимний денёк.
– Понимаешь, Робби, Грегори болеет. И лучше с ним не обсуждать эту тему, – сказала Ванесса. – Ты же любишь своего брата. Потерпи немного, пока он поправится…
– Мисс Уорд, а если я загадаю в рождественскую ночь желание, чтобы Грегори поскорее выздоровел, оно сбудется?
– А ты сильно этого хочешь?
Ванесса опустилась перед мальчиком на колени, обняла его и с улыбкой заглянула в его светло-карие большие глаза.
– Больше всего на свете! Я очень люблю Грегори! Мне его не хватает. Он не разрешает мне долго находиться в его спальне, говорит, что у него от меня болит голова…
– Ну, ты же знаешь своего брата! – девушка потрепала Роберта по розовой от лёгкого морозца щеке. – Он тот ещё вредина! Перед Рождеством ты напишешь желание на бумаге, и мы положим её в чулок, а его повесим над камином, и добрый Санта обязательно исполнит твоё желание! Ты только пожелай этого всем сердцем, мой милый!
Ванесса крепко прижала мальчика к себе, осыпая его лицо горячими поцелуями.
Уже два месяца они жили в Джефферсон-мэнор. Грегори пожелал переехать в загородное поместье на третий день после несчастного случая. Никаких улучшений в состоянии молодого мужчины не намечалось. Он совершенно опустил руки. Стал раздражительным, угрюмым и замкнутым. Не принимал гостей, хотя желающих навестить его было очень много. Особенно в первые две недели лондонские гости по нескольку раз в день обивали порог поместья, но лорд Грегори не желал никого видеть. Исключение он сделал лишь для фрейлины королевы Виктории. Герцогиня Норман прибыла с письмом от Её Величества, в котором королева выражала глубокое сожаление о несчастном случае на скачках, желала Джефферсону скорейшего выздоровления, чтобы он вновь мог порадовать слух Её Величества своим ангельским голосом, и в окончании письма любезно предлагала ему воспользоваться услугами своего личного придворного лекаря. Грегори просил передать королеве свою глубочайшую признательность, но от доктора упрямо отказался. Герцогиня Норман уезжала недовольная оказанным ей в Джефферсон-мэнор приемом.