– То есть выходить за никчёмного калеку ты не желаешь?
Его голос заледенел, в глазах вспыхнул недобрый огонёк. Ванесса внезапно поняла, что только что разрушила всё, что можно было разрушить. Она имела в виду совсем другое. Сейчас Джефферсон одинок и всеми покинут, его одолевают мрачные мысли. Но разве захочет блистательный лорд Грегори жениться на собственной гувернантке, когда перед ним снова распахнутся все двери мира? Ванесса не желала связывать его словом. А объяснить ему свои мысли не позволила гордость. Поэтому девушка скупо ответила:
– Ты не так меня понял, Грегори…
– Что ж, забудем о том, что я только что сказал. Ваша воля, мисс Уорд. Вы можете идти.
– Грегори!
– Я повторяю, уходите, Ванесса! Я устал и мне нужно побыть одному!
Оказавшись в своей комнате, девушка взглянула на своё отражение в зеркале. Тревоги последних дней и бессонная ночь легли синевой под её большими, серыми глазами, лицо покрывала смертельная бледность, а его черты казались ей слишком острыми и некрасивыми. Ванесса горько усмехнулась. Она всё сделала правильно. Лорд Грегори повёл себя как истинный джентльмен по отношению к ней, но она не заслуживает этого прекрасного мужчины. Когда он поднимется на ноги, то сто раз пожалеет о своём слове, случайно оброненным им серым, декабрьским утром. Меньше всего на свете Ванесса хотела становиться причиной его несчастья. Силы окончательно покинули её и, упав на колени на пушистый ковёр возле кровати, она отчаянно разрыдалась.
После завтрака Ванесса с Робертом возвращались с конной прогулки. Девушка нахмурилась, увидев въезжающий во двор экипаж, подумав, что это Виктор приехал вновь уговаривать её встретить с ним Рождество и его день рождения. Но когда из кареты показалась тонкая женская фигурка, укутанная в дорогие меха, поверх которых струились длинные, белокурые локоны, у Ванессы перехватило дыхание. Не помня себя, она стремглав бросилась вслед за нежданной гостьей в дом, увлекая с собой Роберта.
– Как это никого не принимает?! – повысила голос Грейс, когда миссис Смит доложила ей, что милорд приказал никого не впускать к нему.
– Вы же слышали, мисс Бенсон! Мистер Джефферсон предпочитает одиночество чьему-либо обществу! – вмешалась Ванесса.
– Ах, это вы, мисс Уорд!
Грейс обернулась к ней, откровенно разглядывая девушку с головы до ног. Затем презрительно усмехнулась, словно не нашла в ней ничего заслуживающего её драгоценного внимания, и вновь обратилась к Дженни:
– Я настаиваю, чтобы вы доложили лорду Грегори о моём визите!
Экономка, не пряча глубокого вздоха, пошла вверх по лестнице. Голубые глаза снова принялись бесцеремонно разглядывать Ванессу, а затем и Роберта.
– Какой милый мальчик! Он так похож на своего брата, не правда ли?
Ванесса ничего не ответила, велев Роберту идти в свою комнату, и успокаивая себя тем, что Грейс в силу своей молодости не должна помнить, как выглядел Артур Джефферсон.
– А вы совсем не бережёте себя, ухаживая за братом, мисс Уорд! – не унималась Грейс. – От вас только одни глаза и остались! Почему, кстати, вы не в Лондоне? Ведь послезавтра Рождество. А доктор Коулман, насколько я знаю, ваш жених…
– Вас это совершенно не касается! – отрезала Ванесса.
Мисс Бенсон умолкла. Пока не вернулась миссис Смит, они сверлили друг друга глазами. Ванесса встала у подножья лестницы, опершись на перила, всем своим видом показывая, что Грейс пройдёт наверх только через её труп. Но слова экономки заставили её вздрогнуть.
– Мисс Бенсон, милорд ожидает вас в своей комнате. Надеюсь, вас не затруднит подняться туда. В силу известных вам печальных обстоятельств ему несколько хлопотно спускаться к вам самому. Для этого придётся позвать слуг…
– Что вы! Подобное беспокойство абсолютно ни к чему! Проводите меня, пожалуйста, к нему, миссис Смит. Если, конечно, мисс Уорд уступит мне дорогу!
Ванесса отошла в сторону, наблюдая, как Грейс спешит вслед за Дженни вверх по лестнице, подобрав подол своего роскошного платья. Жгучая ревность так сильно вспыхнула в её груди, что стало больно дышать. Она крепко зажмурилась и приказала себе ни о чём не думать.
Грейс замерла посреди огромной спальни, в одно мгновение растерявшись, и не зная, что сказать. Она ожидала, что Джефферсон будет в постели, сломленный горем и растерявший половину своей красоты. Но молодой мужчина сидел в коляске, возле окна, и при звуке открывающейся двери, развернулся к ней лицом. Оно просто светилось счастьем! Грейс показалось, что он стал ещё красивее! Его большие, светло-карие глаза сияли, и этот свет озарял всё его лицо. Грегори не могли испортить даже ссадины на лице и разбитая нижняя губа. Он был прекрасен. С мрачной уверенностью девушка подумала, что, пожалуй, знает, кто именно является причиной его счастья!