– Простите, милорд! Я была настолько шокирована появлением дядюшки, что это совершенно вылетело у меня из головы!
– Ещё бы! Столь чудесное воскрешение из мёртвых! Ну, или из без вести пропавших! На сколько дней вы планируете покинуть своё рабочее место?
– На неделю, если, конечно, вы позволите!
– А если я не позволю?
– Тогда я не поеду, – просто ответила Ванесса.
– И вы простили его? – вдруг спросил Грегори задумчиво. – После стольких лет отсутствия и после того, как он сдал вас в благотворительный пансион?! Я бы не смог!
– Да, простила. У меня не так много родственников, чтобы держать на них обиду. В этом ваша ошибка, мистер Джефферсон! Нужно уметь прощать. Вы не смогли простить ни своего отца, ни Нэнси, ни даже самого себя. Вы так и продолжаете жить с этой болью в душе.
Она ласково коснулась ладонью его щеки.
– Вы вернётесь, Ванесса? – глухо спросил он.
– А вы бы хотели, чтобы я вернулась?
– Да. Вы нужны Робби. Он очень привязался к вам…
Девушка неотрывно смотрела в колдовской омут его глаз. О Господи, если бы он только добавил – «вы нужны мне, Ванесса!», она бы никуда не поехала! Она бы просто кинулась к нему на шею и прижалась к его желанным губам своими губами. Но он промолчал.
– Ровно через семь дней я вернусь, Грегори! Обещаю!
Собрав всю свою волю в кулак, Ванесса с трудом оторвала взгляд от его лица, подхватила саквояж, набросила на плечи накидку и поспешила к выходу.
– Ванесса!
В его голосе прозвучало столько нежности, перемешанной с отчаянием, что она резко, словно пружина, обернулась.
– Берегите себя!
– И вы себя, Грегори! – прошептала она и, сдерживая слёзы, стремглав выбежала из комнаты.
Молодой мужчина прикрыл глаза рукой. Впервые они расставались на столь долгое время. И у него сердце кровью обливалось при мысли, что она может больше не вернуться к нему. Лондон, новые впечатления, советы дядюшки. Всё это закружит Ванессу в жизненном водовороте, и она подумает, зачем и к кому ей возвращаться? К тому, кто не верит ей, кто обидел её подозрениями? К жалкому калеке? Возможно, ему надо было покаяться перед ней, попросить прощения и умолять не уезжать? Но проклятая гордость не позволила бы ему этого сделать. И, к тому же, таким образом он проверит Ванессу. Если она вернётся через неделю, как и обещала, значит, она любит его. Остаётся только ждать. Грегори подъехал к окну, выходившему во двор, чтобы напоследок взглянуть на Ванессу.
Девушка крепко обняла и расцеловала Роберта, вручившего ей в дорогу свой рисунок, на котором была изображена она, и шкатулочку с леденцами.
– Мисс Уорд! Приезжайте поскорее! – прошептал он ей на ушко.
– Ванесса, зачем ты так привязалась к чужому ребёнку? – спросил мистер Уорд, когда они усаживались в карету.
«Он давно мне не чужой», – подумала Ванесса про себя.
А вслух сказала:
– Роберт – сирота. А кому, как не мне знать, что это такое…
Расчёт оказался верен. Джеймс Уорд надолго замолчал. На его лицо легла тень. Когда карета тронулась, девушка не удержалась и отодвинула саржевую занавеску. В окне её спальни колыхнулась штора, и она взволнованно перевела дыхание. Всё её существо противилось тому, чтобы оставлять Грегори и Роберта. Какое-то неясное предчувствие надвигающейся беды тревожило её душу. И каждая миля, отделявшая девушку от поместья, почти физической болью отдавалась в её сердце.
Глава 24
Ванесса жила в доме дяди четвёртый день и медленно сходила с ума от беспокойства за Грегори и Роберта. «Как они там без меня»? – днями и ночами думала она. Всей душой девушка была в Джефферсон-мэнор, вместе с ними. Хотя дядя и не давал ей скучать ни одной минуты – они успели побывать в театре, трёх ресторанах, Гайд-парке, нескольких домах моды, где Ванесса обзавелась целым гардеробом. Но девушка была рассеяна, задумчива, на все вопросы отвечала невпопад и, кажется, оставалась безразлична к самым изысканным туалетам, при виде которых любая лондонская модница сразу пришла бы в бурный восторг.
– Ванесса, дорогая, ты всё ещё не можешь простить меня? – тень раскаяния омрачала лоб Джеймса Уорда при одном взгляде на подавленное лицо племянницы. – Смогу ли я когда-нибудь искупить свою вину перед тобой?
– О, нет! Что вы! Вы так добры ко мне! И я просто счастлива! – улыбалась Ванесса, но мысли её в этот момент витали где-то далеко.
Джеймс вздыхал и с беспокойством смотрел на свою супругу. Та лишь недоуменно пожимала плечами. Амбер Уорд оказалась тридцатипятилетней красивой женщиной, со смуглой кожей, чуть раскосыми, влажными тёмно-карими глазами, пухлыми, чувственными губами, роскошными, иссиня-чёрными волосами и великолепной фигурой с тонкой, почти девичьей талией и пышной, высокой грудью. Немудрено, что даже такой закоренелый холостяк, как Джеймс Уорд, захотел остепениться, встретив яркую, экзотическую красавицу Амбер.