– Как Робби? – спросила она.
– Плохо, очень плохо, – прошептал он.
– Когда ты поднялся на ноги?
– Позавчера, как только Роберт заболел…
Грегори выпустил её из своих объятий, и посмотрел на застывшего у дверей, подобно ледяной статуе, Виктора.
– Спасибо, что приехал! – он подошёл к другу и порывисто обнял его.
– Рассказывай! – приказал Виктор.
– Сегодня наступило резкое ухудшение. Роберт не приходит в сознание, лишь бредит. Доктор Моррисон сказал, что сделал всё, что мог. И что эту ночь Робби не переживёт! Так и заявил: можете посылать за священником. Я тебя умоляю, Виктор, сделай хоть что-нибудь! Спаси моего сына…
Его и без того дрожащий голос сорвался, и он опустился перед Коулманом на колени. Ванесса, близкая к обмороку, судорожно вцепилась обеими руками в спинку дивана. В серых, расширившихся глазах Виктора на миг промелькнуло смятение, на бледных щеках выступил лихорадочный румянец. Затем он поднял Грегори и спокойно произнёс:
– Идём. Сначала мне нужно осмотреть мальчика.
У Ванессы сжалось сердце, едва она увидела светлые кудряшки, рассыпавшиеся по подушке, нежное личико, горевшее огнём и запёкшиеся губы. Она не посмела подойти ближе к постели, чувствуя, что иначе разрыдается в голос, а этого допускать было нельзя. Виктор быстро осмотрел Роберта, и по его плотно сжатым губам и появившейся складке между тёмными бровями, Ванесса поняла, что состояние ребёнка критическое. Коулман обернулся и увидел, что на него с отчаянной мольбой смотрят две пары горящих глаз, словно на Господа Бога.
– Грег, нам надо поговорить наедине! – сказал он, увлекая Джефферсона прочь из спальни.
Ванесса, оставшись наедине с Викторией, подошла к постели, опустилась на неё и прижалась губами к горячему как огонь лбу мальчика. Он тихо простонал, но не открыл глаза. Девушка торопливо смахнула с лица катившиеся ручьём слёзы и, намочив в воде тряпку, обтёрла осунувшееся личико Роберта. Тумбочка возле кровати была завалена всевозможными порошками и микстурами.
– Это я виновата, – всхлипнула Виктория, вытирая покрасневшие, распухшие от слёз глаза. – Наверняка, он простыл, когда катался на Томасе. Как раз дул ледяной ветер. Не нужно было отпускать его во двор!
– Не вини себя и прекрати плакать, – твёрдо произнесла Ванесса, убеждённая в том, что будь она в поместье, с Робертом ничего бы не случилось. – Это я не должна была уезжать. Виктор вылечит его!
– Ванесса, ему ничего не помогает! Доктор Моррисон перепробовал все лекарства! И велел позвать священника, а мистер Джефферсон выгнал его!
– И правильно сделал! Виктория, иди, отдохни! Я побуду с Робертом!
Мисс Холт послушно вышла из комнаты. Её худенькие плечи сотрясались от рыданий. Ванесса больше не плакала, каждую секунду вскидывая взгляд на дверь. Где же Виктор? Почему он медлит? Она прижала руку мальчика к своим губам, покрывая её поцелуями и изо всех сил гоня прочь леденящий ужас, проникающий в душу.
– Роберт, милый мой, только не умирай, пожалуйста! Я больше никогда тебя не оставлю! Никогда! Клянусь тебе!
Едва Грегори закрыл за собой дверь кабинета, Виктор быстро произнёс, глядя ему прямо в глаза:
– Я хочу быть честным с тобой. Моррисон прав. Счёт идёт на часы. Лекарство, которое я привёз – наша единственная надежда. Оно спасло жизнь троим тяжёлым пациентам, и обладает удивительным эффектом, но мы ещё ни разу не давали его ребёнку. Поэтому, Грегори, окончательное решение остаётся за тобой! Я не могу ничего гарантировать…
– Так чего же ты ждёшь? – простонал Джефферсон. – Конечно, я согласен!
Виктор кивнул, и в его глазах появилось холодное, хищное выражение. Грегори ничего не замечал.
– Понимаешь, я взял лекарство под свою ответственность. И у меня могут возникнуть большие проблемы…
– Господи, Виктор, чего ты хочешь? Ты знаешь, что за сына я готов отдать всё, что у меня есть – деньги, дома, земли! Не бойся, мы купим всех свидетелей и заткнём все рты.
– Грегори, ты не слышишь меня! Мне не нужны деньги!