ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
ПРО ОГОНЬ, КОТОРЫЙ ВОРЧАЛ И СЕРДИЛСЯ В ПЕЧКЕ
И всё-таки, когда в мае они приехали сюда на дачу, было очень холодно. Лишь кое-где на кустах распустились листья. И только на соснах да на елях ярко зеленели иглы.
А один раз было так холодно, что бабушка сказала:
- У меня прямо зуб на зуб не попадает. Задувает во все окна. Сильный ветер на дворе.
Она накинула на плечи тёплый платок, но всё равно и под платком поёживалась. Тогда папа сказал:
- Сейчас будет жарко.
И пошёл в сад. А Сашенька - следом.
В саду и правда был сильный ветер. Верхушки сосен качались во все стороны, и каждый кустик тоже качался во все стороны.
У папы в саду лежало много-много палок. Одни были толстые, они назывались дровами, другие- потоньше- всё равно назывались дровами. А ещё были совсем тоненькие прутики. Эти так и назывались-прутики. Их приходилось подбирать и там и сям. Это была Сашина работа, потому что он всегда помогал папе во всех его трудных делах.
Вместе с папой они набрали разных палок - и толстых, и тонких, и совсем прутиков - и понесли в дом.
Перед печкой папа присел на корточки и стал запихивать в печку палки, которые назывались дровами,- и толстые и не очень толстые, разные.
- А эти? - спросил Саша, показав на прутики, которые притащил из сада.
- А эти - напоследок, печке на закуску,- ответил папа.
И правда, все Сашины прутики папа положил в печку под самый конец. А печка всё глотала, глотала, пока не проглотила все до единого поленца. Ничего на полу не осталось.
Тогда папа вынул из кармана коробок спичек. Чиркнул спичкой по коробку, и тотчас вспыхнул крохотный жёлтый огонёк. Этот огонёк вместе со спичкой папа сунул в печку как раз под те сухие прутики, которые Саша набрал в саду.
И тут вдруг все прутики весело затрещали. И вместо маленького огонька на конце спички в печке стал разгораться большой огонь. Яркий, шумный. И сразу там внутри стало не темно, а очень светло и весело.
Тогда папа закрыл печную дверцу и сказал Саше:
- А теперь, мальчик, даже близко не подходи сюда.
- Почему? - спросил Саша.
Ему-то как раз очень хотелось подольше смотреть на красивый, золотой огонь, который шумел в печке.
Но папа сказал:
- Огонь очень злой, может укусить.
- Укусить? - не поверил Саша.
- Ещё как - до волдырей…
- Гм,- всё равно не поверил Саша.
Но огонь в печке и правда заворчал:
Наверно, это был очень сердитый огонь!
- Вообще никому не следует подходить к печке, когда печка топится, - сказал папа.
- А бабушке? - спросил Саша.
- И бабушке не надо.
Саша взглянул на маму. Папа его понял и опять сказал:
- Ни-ни…
Значит, и маме нельзя было подходить, когда в печке был огонь. А про Машеньку даже и спрашивать не стоило: и так было ясно - нечего ей делать возле печки!
А огонь за печной дверцей так и шумел, так и бушевал, так и ворчал на все лады:
Возможно, это приговаривал сам папа, когда время от времени подходил к печке и, открывая дверцу, помешивал дрова длинной чёрной кочергой. Всякий раз после этого огонь злился ещё сильнее. Сердито фыркал, и куда-то вверх взлетали золотые искры.
- А тебя он почему не укусит до волдырей? - спросил Саша,
- Пусть попробует! Я его кочергой, кочергой…
И правда, папа ни капельки, ничуть не боялся огня. Он всё ворошил да ворошил дрова, пока в печке остались одни только красные угольки.
И тогда вдруг…
Нет, не вдруг и не сразу, а понемножку и постепенно в доме становилось теплее и теплее. Бабушка перестала ёжиться и кутаться в платок, а потом и вовсе скинула платок на стул.
- Вот тепло, вот благодать! - приговаривала она.- Замечательная печка…
Саша удивился: за что же бабушка хвалит печку? Если бы не папа, разве дома стало бы тепло да ещё благодать?
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
ПРО БЕЛКУ, КОТОРАЯ ОБИДЕЛАСЬ НА ПАПУ
А весна в тот год стояла долгая и холодная. Никак не хотела пускать к ним лето. И к утру из дома вся теплынь и вся благодать куда-то убегала.
- Щели-то какие между брёвнами,- сказала бабушка.- Всё и выдувает! Разве натопишься?..
Папа недолго думал.
- Не хитрое дело заткнуть щели паклей,- сказал он и пошёл в чулан, где лежало много всякой всячины. И пакля тоже. Она была серая, мягкая и какая-то клочковатая.
Вот тогда-то и вышла история с белкой, которая жила у них в саду. Папа рассердился на белку, а белка очень обиделась на папу.
Это была весёлая и проворная белка. И такая непоседа! Каждое утро Саша видел её то на ёлке, то на сосне. Она прыгала с ветки на ветку, с верхушки на верхушку, да так быстро и ловко, что за ней и уследить-то было трудно.
А уж как Сашеньке хотелось с ней познакомиться, уж как он её привечал и задабривал!
Бывало, вынесет ей кусок хлеба и спросит:
- Белка, а белочка, хочешь хлебушка?
А белка глянет на него глазами-бусинками, усмехнётся - и нет её! Она уже на другом конце сада.
Один раз Саша даже решил дать ей половину карамельки. Вкусную, с вареньем. От карамельки кто же откажется?
Но белка и на карамельку смотреть не стала. Опять усмехнулась, прыг-скок-и нет её…
Вот с пакли, которую папа вынес из чулана, чтобы заткнуть между брёвнами щели, всё и началось…
Что и говорить - это была интересная работа. И Саша изо всех сил помогал своему папе. Он подавал ему всякий раз такой клочок пакли, какой просил папа. То большой, то поменьше, а то совсем маленький.
И вдруг Сашенька увидел: сидит белка на ёлке и совсем недалеко от них. Сидит и поглядывает на их работу. Поглядывает, а сама вроде бы что-то обдумывает. Глаза у неё хитрющие и хвост торчком.
- Наверно, ей интересно, как мы щели затыкаем,- сказал Саша, кивнув на белку.
- Да нет,- ответил папа.- У неё другое на уме…
И правда, едва папа кончил работать, чуть только отошёл в сторону, как белка мигом с ёлки к дому и - хвать кусок пакли, именно тот самый, которым папа только что заткнул щель.
Схватила, обратно на ёлку, и была такова!
- Вот плутовка! - сказал папа и засмеялся.- Настоящая плутовка…
Но это было только началом. С этого дня белка повадилась таскать у них паклю. И обязательно ту, которой папа затыкал щели между брёвнами. Один раз утащила. Другой раз утащила. Третий раз…
- Смотри у меня,- сказал однажды папа.- В конце концов я на тебя рассержусь.
И рассердился.
В тот день вместе с паклей папа захватил из дома огромный-преогромный кухонный нож.