Ленка подсела на таблетки: от болей в спине спасало обезболивающее, часто пила снотворное, так как в последнее время были проблемы со сном. «Ну что же? Долгий сон — залог здоровья, — женщина спокойно открутила белую крышку и высыпала горсть таблеток себе в ладонь. — Блин, забыла записку написать, — переложила кучку на стол, вырвала лист из какого-то старого блокнота и взяла ручку.
«Димочка, прости меня, ты ни в чем не виноват. Это я дура. Ухожу по собственной воле, так как не хочу быть для тебя обузой. Прощай. Твоя Ленка», — снова собрала с поверхности пилюльки и закинула эту горечь в рот.
Смутное предчувствие поселилось в душе Михайлова, он не мог дозвониться до жены.
«Возьми трубку», — кричал мужчина в салоне автомобиля, и несся на бешеной скорости по шоссе, но в ответ были только холодные гудки, которые сообщали о недоступности абонента.
Дима дергал ручку, толкал дверь, но ключ не слушался. Предусмотрительная Лена вставила в замочную скважину ключик с обратной стороны.
— Здравствуйте, срочно нужен вызов. В квартире закрыта больная женщина — инвалид. Не могу открыть дверь, — бешено орал и метался, как раненый зверь, двухметровый мужик в подъезде.
— Вы собственник квартиры? — спрашивали в ответ.
— Да-да, скорее, пожалуйста.
Кажется, что прошла вечность, когда Дима смог переступить порог собственной квартиры. Лена сидела в кресле лицом к окну. Она спала и не слышала никаких возгласов и криков. Ее нежное худое лицо казалось спокойным и безмятежным.
— Пульс слабый, но есть, — отрапортовал МЧС-ник, прислушиваясь к сердцу.
Снова машина, вой сирены и больница. Иванова открыла глаза. Опять этот жуткий запах больницы, въедается в рецепторы, мелькающие белые пятна медицинских халатов.
«Где я? Снова люди. Меня спасли? Зачем? Я не просила. Я не хочуууу, — в хаотичном порядке взрывались мысли. — Все равно уйду. Не буду. Мама, я хочу к тебе».
Через несколько дней на краю кровати сидел Дима и буравил Ленку пристальным взглядом. Небритое лицо, красные белки глаз и взъерошенные волосы говорили только об одном — он давно не спал.
— Ты еще сильнее поседел, — прошептала Иванова и поняла, какой ужас он совершила. — Прости меня, Дим. Я думала, что так будет лучше, — она заплакала, прикрыв рот рукой. Мужчина молчал и продолжал сверлить ее глазами. Казалось, что он будет сидеть и смотреть на нее целую вечность. — Прекрати, скажи хоть что-нибудь, накричи, ударь, но только не молчи, пожалуйста, — взмолилась Иванова.
Наконец, Михайлов наклонился совсем близко к женскому лицу и также тихо сказал:
— Солнце, пойми, что для каждой женщины всегда находится свой мужчина. Неважно, какая она: красивая или уродина, худая или толстая, молодая или старая, здоровая или больная. Поверь, если он любит, то для него эти мелочи не важны. Мне глубоко фиолетово, будут у нас с тобой дети или нет, я готов возить твою коляску всю жизнь. Мне нужно только одно — чтобы ты была рядом. Поняла?
Иванова продолжала плакать, уткнувшись в мужскую рубашку.
— Я спрашиваю еще раз, ты поняла? — строго спросил муж.
Лена затрясла головой и крепко обняла Михайлова за шею.
— Не бросай меня, — прошептал Дима ей на ухо. — Не бросишь? — женщина мотнула головой и рыдала. — Если ты уйдешь, я пойду следом, — Иванова отстранилась немного и сквозь слезы, сказала:
— Нет, не надо. Я очень сильно тебя люблю.
— Я так устал за эти дни.
— Ложись рядом и спи.
— Медсестра выгонит, — мужчина кивнул на дверь.
— Не выгонит.
— Завтра заберу тебя домой.
— Спасибо, я ненавижу больницы.
На следующий день Иванова сидела в коляске посреди комнаты и ворчала:
— Тебя одного даже на несколько дней нельзя оставить. Ты посмотри, какой бардак здесь развел. Уборки на несколько дней хватит. Димка сил на карточки возле жены взглянул в исхудавшее лицо и с улыбкой сказал:
— Поворчи еще.
Глава 47. Новая жизнь
Три белобрысых мальчугана, носились по супермаркету, подбегали к стеллажам, хватали первые попавшиеся продукты и пытались закинуть их в тележку. Невысокая хрупкая шатенка стойко выдерживала подобное испытание и спокойным тоном разговаривала с сорванцами, но тщетно. Только, услышав слово «папа», пацаны, наконец, присмирели и зашагали рядом с матерью. Анжела наблюдала за многодетной женщиной, которая ей казалась супер героиней. «Ну как? Как можно отчаяться на такой подвиг — родить нескольких детей? Нет, мне одного будет достаточно. Итак, ходишь, как бегемотиха. Кошмар просто», — пугали ужасающие мысли. Лика панически боялась рожать. Она и не догадывалась, что страх это нормально.