— Откуда вы здесь? Зачем?! Знай, что я сверну тебе шею в любой момент и никто не поможет! — Он пронес ее мимо меня, обратно к подъезду и я услышала все, что он говорил девочке в самое ухо, процеживая с яростью каждое слово. Мне бросил мягче, но хрипло и приказным тоном: — Наверх, Тио… и не вздумай мне мешать.
Грим донес пленницу до квартиры быстро, перескакивая ступени по две и три, но не зашел, как я ожидала, а потащил выше — на чердак. Перекинул через окошко в дом, не заботясь, что девочка ушибется или поранится о что-то.
Та действительно вскрикнула и всхлипнула, и сопротивлялась намного слабее прежнего. Я задержалась из-за того, что не смогла так легко запрыгнуть на край, а двигала ящик и лезла через боль в животе, не слишком ловко и быстро. Пока выбралась из комнаты, пока догнала их на лестнице, Грим успел перетащить ее вниз. А на немой ужас Аурума крикнул:
— Отойди!
Старик собирался садиться в кресло у камина, как попятился и послушно отошел вглубь гостиной. Я всей кожей ощутила решимость, какая от Грима стала идти почти физически ощутимыми волнами.
— Кто вы на самом деле?
Вера завизжала! Он, удерживая девочку сзади за шею, легко, будто она бумажная, резко придвинул лицом к огню в камине. Та упала на колени и опять завизжала, а я на ватных ногах шагнула к ним:
— Прекрати!
Грим обернулся, и я готовилась увидеть самое страшное: обезображенное и перекошенное, уже не человеческое, а демоническое лицо! Потому что только самая жестокая и последняя тварь была способна сунуть ребенка в огонь!
А увидела страдание. Грим смотрел на меня так, будто едва терпел невыносимую боль. Губы у него дрожали сильно, что он в конце концов прикусил нижнюю, продавив клыками до крови:
— Если ты не будешь говорить, Маэрор, я убью тебя. Будь ты и брат кем угодно, я больше не тот, кто не может уберечь ту, кого люблю… — Он сдавил шею, и Вера всхлипнула. Грим наклонился над ухом: — Кто вы?
— Дети Судьбы… Пусти, Дух, я все равно знаю, что ты не способен причинить мне настоящее зло. У тебя дрожат руки. У тебя дрожит голос. А сердце полыхает не угрозой, а страхом.
Голос детский, слезный, а тон вдруг прорезался уверенный и спокойный. Да и как заговорила! Девочка, едва Грим убрал руки, даже не вздохнула лишний раз и не всхлипнула. Оставаясь на полу, отползла к креслу и села, подобрав ноги и оперевшись спиной о боковину. Посмотрела на Грима так самоуверенно, будто это он был у нее во власти, а не наоборот.
Маэрор… все, что происходило, давило на чувства сильнее, и потому лишь сейчас проклюнулся разум — Маэрор и Ультио — сироты из Черного Замка! Один короткий взгляд на Аурума подтвердил — он тоже ее узнал. Но как это возможно? Вера и Ульрих старше, чем было написано про тех в тетради года на три, а здесь прошло двадцать лет. Или они все же не люди?
— А что тебе еще нужно знать, Дух? Дети Судьбы появляются там, где должно и исполняют то, что должно, даже не зная — к чему приведет этот поступок прямо сейчас, но зная — конечная цель благая. Мы вершим счастливый итог!
— Счастливый?!
— Ты не знаешь всего пути. Никто не знает.
— Как давно вы здесь и зачем? Что вы уже сделали, и что должны будете сделать, раз до сих пор не исчезли?
Вера улыбнулась по-детски бесхитростно:
— Что сделали? Я — открыла клетку с тигром…
Нет! Так не может быть!
— Какого ляда… ты сделала это нарочно?
— Прости, Тио. Я знала, что не умру, я знала, что ты кинешься меня спасать, потому что иначе не можешь. Ты не сбежишь, не струсишь, ты не подумаешь о себе, и встанешь на пути у зверя… это — Судьба.
— А еще сюрпризы будут?!
Рявкнула я, готовая подойти и со всей силы пнуть. Не посмотреть, что она такая несчастная и забитая в уголок пленница, забыть на миг, что воспринимала трагедию как подарок той самой судьбы, что жизнь перевернула. Мне хотелось вдарить ей побольнее за пережитую муку! За море долгой, на несколько месяцев, боли от рваных ран и содранной кожи! За вонючую тигриную пасть, за тяжелый запах гноя, крови и лекарств, за то, что с тех пор я не могла по-настоящему глубоко вдохнуть воздух полной грудью!
— Ты нарочно пришла в квартиру, нарочно дала себя поймать… чтобы что? Тебе надо проникнуть в парк, в дом?
— Да. Только здесь я могу поговорить с вами откровенно и нас не услышит ни одна сторонняя сила. Я — выдам тайну, а ты, Тио, подаришь мне исцеление.
— У тебя душа-то есть? Исцеления захотела…
Не верила я Вере, разом все пропало. Даже мелькнувшая мольба во взгляде, даже попытка скрыть какое-то внутреннее страдание — лучше принять за хорошую игру на чувствах, чем за правду. Грим стоял по-прежнему, у камина — потемневший и разом осунувшийся, но та волна, что шла от него — притихла. Он задумался о чем-то и казался погруженным в себя. Никак не вовремя — такое творится, а он вдруг выключился.