— С чего вдруг?
— С того, что иди по следу я буду долго, а с тебя одной битвы хватит. Тень все же ужалила, я вижу по глазам душевную лихорадку. Ты горишь. Тебе нужно немного отдыха.
— Когда увидимся?
— Я найду тебя сразу, как смогу.
— Вот деловой… ладно, не бойся, липнуть не буду. — Нашла зонт, убрала стальной коготок в сумку и едва не протянула Гриму руку для рукопожатия на прощанье. Вовремя спохватилась. — Ты меня только до переулка служебного проводи, а то без щита меня прямо в доме охрана схватит и привет каземат.
Он кивнул.
А когда мы вышли с территории особняка, и я свернула по переулку в сторону ворот, то махнула ему ладонью на прощание и оборачиваться не стала. Смотрит Грим, не смотрит вслед, — какая разница? Ну, влюблена, ну по уши — голову, главное, не терять, и чувство собственного достоинства.
Арту
— Не будет никаких компенсаций, можете выдохнуть.
Но Ваниль уже сидел спокойный, деловой и десять раз выдохнувший. Про обещанную премию невнятно буркнул и отправил на покраску. Сборку нужного количества блокнотов кто-то уже за меня сделал.
И стоило утром такую панику разводить, на ушах стоять? Идут дела, катастрофы не случилось. И я для них — не героиня, спасшая мастерскую от краха.
— Следи за разводами внимательней, кожа капризная, пигмент впитывает быстро, если граница подсохнуть успеет — уже не запылить. Будет видна.
— Поняла.
— А ты чего такая вернулась?
Агни надевала изделия на штыри, дав все указания к делу, и схмурилась, косо на меня посмотрев. Я ничего отвечать не собиралась, но не смолчала швея, которая оказалась здесь же и забирала просохшие обложки на прошивку:
— Да напоили ее там, на воротах. Издалека роскошную жизнь показали, дали на улицу заглянуть, вот Тио и балдеет. — И обратилась ко мне: — Ты эту мечту с лица лучше сотри… подумаешь, побывала на острове счастья. Это не наша жизнь. Тамошние господа нищенок, как в сказках, во дворцы и на балы не зовут.
— Еще как зовут! И кофием угощают, зуб даю.
— Дура.
— Сама такая. Не лезь ко мне с замечаниями не по делу.
— Цыц. — Агни буквально встала между нами и уперла руки в бока. — За работу. А ты, Тио, скажи спасибо — нам здесь еще с твоей собакой нянчиться приходится. Не таскай ее больше сюда, тут не приют и не зверинец.
— А утром, «спаси нас, солнышко»… — Я передразнила ее, но ничего всерьез простив Агни не имела. Она права, и моя собака не проблема «Трех шкур». — Завтра пристрою, не волнуйся.
А к концу рабочего дня Валентайн зашел к нам и сообщила новость — у Мари скончался отец. Не спасли мужика медики, впал в кому день назад и сегодня его не стало. Увольнять он девочку не хочет, поэтому попросил пока взять ее нагрузку на себя на три дня, дал время на похороны и на слезы.
Выпал первый свежий снег. Мало, не везде грязь закрыл, и лежал клочками на самых холодных участках. Нарвал кто-то ваты, а все равно радостно от белых пятен на темно-сером полотне. Воздух посвежел с морозцем, ушла противная сырость.
Эти три дня и прошли. Для разочарования и проклятий, что Гримм так ни разу и не объявился, мало, а для того, чтобы эмоции попригасли, достаточно. Я работала, как обычно, как обычно добиралась вечером до дома, кормила кота, ела сама, отмокала в горячей ванной и шла спать. Из всех радостей — все три ночи Рыжун соглашался ночевать в квартире, ложился на кровать под боком, как огромная живая грелка, и подолгу уютно мурчал.
Пана соседям пристроить не удалось. Кто-то мне совсем не открывал, а кто открывал — не слушал и тут же захлопывал дверь. Не помогли и предложения продуктов. А что им — они почти как я, родня тем, кто в Золотом работали, так что оттуда тоже неплохо снабжались. У нас весь двор в этом смысле как сыр в масле.
И я стала оставлять собаку на чердаке. Пес дружелюбный, тихий, кота не трогал — да и Рыжун относился к нему, на удивление, без настороженности. Стала настилать на пол побольше газет — их залежи почти кончались, но еще были, и убирать за животными стало проще. Да, а ведь когда-то в городе были не только библиотека и театр, а еще и типография. Кажется, в Трущобном — теперь это закрытое кирпичное здание с железной проржавленной дверью…
Сегодня была суббота, еще рабочий день, но по какой-то причине накануне вечером Ваниль сообщил, что выходные будут двойными и приходить не нужно. Я собиралась к сапожнику на разговор в воскресенье, но раз выпал отгул, — поехала в Сумеречный сегодня. Взяла продуктов.
— С голой шеей не холодно? Карази?
Ответил на мой «добрый день» Арту. Что такое «карази» я не знала, да и сболтнул он это больше по привычке южного говора. Не стоило и вникать.