— Орать не надо. Все понимаю. Но возмещать не стану, и вы не посмеете урезать мою зарплату из-за этого ни на процент.
Я сказала это спокойно, уверенно, и не отводя от лица Ванили прямого взгляда. Вот бедолага, закрутился, швырнул кожу на пол и вышел из цеха, хлопнув большой железной створкой изо всех сил. С грохотом и гулом!
Жестокая я. Позавчера еще искала спасения у него, а теперь не могу войти в положение. Но и против себя пойти не могла. Искренне так считала, и искренне так сказала — не буду оплачивать чужое! Мари подавлена горем, но все-таки это ее проблема. Не чувствует себя способной работать, не выходила бы сегодня. Я ее не приручала, я за нее не в ответе.
— Смена! За работу! И бегом, все несрочное в сторону, догоняем план с этим!
Агни подняла кожу и осмотрела. Ее ум уже работал в нужном направлении — какие другие детали, подходящие по размеру, можно выкроить из бракованного куска? На помойку он не отправится. У нас здесь каждый квадратный сантиметр шел в дело.
— Хватит реветь. Отдышись, попей, и иди в покрасочную. Я тебе другое задание дам, в нем при всем желании не ошибешься. А ты хитрая, Тио! Наглая!
— Нарекания по работе есть? Нет? Ну и слезь с меня.
Через полчаса, когда девушка ушла в покрасочную, я все же оставила свою работу и решила с Мари поговорить. Все равно жалко. Она и виновата, и не виновата одновременно. Над чувствами не все властны, а что говорить о ней, ей всего пятнадцать.
— Меня уволят…
— Не хнычь. Если так, Ваниль бы сразу об этом сказал. Не выгонит.
— Не сегодня, так завтра. Меня руки не слушаются, голова не соображает. Я только об отце и думаю, и о том, как я дальше одна? У меня никого нет.
— Для начала собирай вещи и переезжай с Казематного, там тебе слишком опасно.
— Куда?
— Ко мне. У меня квартира большая и кровать большая, будем на ней валетом спать и лягать друг друга в зубы.
Мари завсхлипывала, заикала, опять заревела и вся сжалась. Я присела рядом, положила новенькой руку на плечо и продолжила:
— В доме чердак есть. Можно туда пойти вечером и проораться как следует, нареветься, вообще никто не увидит. А к воплям соседи привычные, на чердаке коты часто так орут, что сирены у гасителей глохнут от зависти.
Мари тряслась и успокоиться не могла. А я вдруг посмотрела на свою руку, задумалась на миг, и перенесла ладонь с плеча выше — там, где в вороте кофты открывалась голая шея. Прикоснулась пальцами не к одежде, а напрямую к коже, к телу.
— Ой-ой…
Шепнула и закусила губу, увидев, как вспыхнул первый белый завиток, разветвился на еще две загогулинки и стал распускаться светящимся тонким кружевом по всей кисти. Мари затихла, расслабилась. Глубоко вдохнула и выдохнула, как тот, кто очень долго плакал и, наконец, устал. Качнулась в мою сторону, уронив на плечо голову, и шепнула:
— Это ты, папа?..
Ща зареву. Как болезнь напала — в последние дни лихорадит от эмоциональной чувствительности! Но я удержалась, обняла девушку крепче, и второй рукой стала гладить по волосам. Стараясь сделать голос грубее, сказала:
— Да, Мари. Все будет хорошо, доченька. Я незримо рядом, в памяти и в сердце, и ты не одна. Все будет хорошо.
Руки у меня светились узором, — до локтей явно, а дальше, к плечам, чуть заметно через ткань. Если дольше продержу — вся покроюсь?
— Мне тебя так не хватает… я очень скучаю…
И она задышала совсем ровно и спокойно, как будто заснула. Я ее лица не видела, по поникшим в покое плечам поняла. А подняв глаза на вход покрасочной, обнаружила остолбеневшую статуей Агни.
Ох, искушение! Клыков у меня нет, но разве я не могу также красиво и зловеще оскалиться, как Грим? Прищурилась, сморщила нос и растянула губы, стараясь сделать свою улыбку хитрее хитрой. Рявкнула глухо:
— Ведьма я! Ведьма! Только… т-с-с-с…
И приложила кружевной палец к губам.
Агни выронила коробку с заготовками, согнула колени и сначала со шлепком села на пол, а потом и легла. Распласталась в проходе, как будто ее из пушки застрелили. В обмороке.
Я засмеялась. Это уже лучше, намного лучше, чем плакать из-за сочувствия к сиротке Мари.
Сосед
Парк на сегодня отменился.
Ладно… тайны тайнами, Слуги Слугами, Дух Жажды, Безымянный никуда не денутся, а я ввязалась в судьбу новенькой, и приходится помогать. После работы мы, вместе с привычными попутчицами из «Шкур» дошли до «единички», сели и поехали, только вышла я с Мари в Казематном. Не отпущу ее одну собирать вещи и добираться уже до моего дома еще позднее.