— Вы в своем уме? Совсем зажрались… Вам не хватает кого-то, кто может сказать «нет», господин Шариз. Одна беда — вы, походу, отказов не принимаете.
— Не принимаю.
— А придется.
Я развела руками, скорчила рожу повыразительней, пытаясь изобразить разочарование, и ушла.
На вырубке я не проработала и получаса, как пришлось отключать станок опять и выяснять — что за переполох поднялся. Как выглянула — увидела: кортеж так и стоял у обочины, заехав колесами в маленький сугроб. Он никуда не уехал после разговора. А прилетевшая с бледным лицом Агни завила, что гость куда-то позвонил и сейчас здесь будет куча народу — из городского управления, из службы порядка, и все закроют, вынесут, конфискуют, опечатают, потому что…
А какая разница, почему? Капризный богач надавил на рычаги, «Три шкуры» всполошились, и даже из главного цеха я услышала голос начальника, который сначала что-то возмущенно кричал, потом жалобно. А потом вылетел, весь в красных пятнах от волнения, и тараном пошел на меня.
— Выполни его просьбу!
— Обломится.
— Он закроет мастерские, он может. Меня подведет под каземат, обвинит в мошенничестве, он может! Все потеряют работу!
— Валентайн! Идите и набейте морду этому уроду!
Но несчастный Валентайн лишь пошатнулся, схватился за сердце и припал плечом к воротам.
— Кто-нибудь, медичку вызовите…
Я выцепила глазами новенькую и мотнула головой в сторону.
— Мари, давай ты, бегом. И не тушуйся, будет надо, отбери у богача телефон…
Ваниль подхватили под руки я и швея, усадили к стенке на лавку, не далеко от уличного воздуха. Холодный, но лучше свежий, чем затхлый. Я на вскидку присмотрелась — перенервничал, давление скакнуло, не должен он так сразу с сердечным приступом сдать. Крепкий же.
— Тио, пожалуйста.
— А если завтра он с теми же угрозами придет, и потребует меня к столбу привязать и кнутом высечь, вы тоже будете так просить? Спаси, помоги, согласись, иначе всему крышка?
— Тио…
— Ну, какого ляда, а?!
Я взорвалась, понимая, что сдамся, и оттого взбесилась на собственную бесхребетность. Ломает Шариз, прямо через колено, сволочь, ломает. И ладно бы мне угрожал. Он решил под нож пустить остальных, на кого мне плевать с самой высокой башни… да? Вот прямо так и плевать?
Как его укоротить? Как сделать так чтобы больше сильным мира сего не пришло в голову играться с шантажом и угрозами?
Первыми приехали службы. Пришлось убедиться, что урод не шутил, не бросал слова на ветер, а реально принялся действовать. Минут через десять приехали и врачи, Ваниль не забрали, а вкололи успокоительное.
— Вы Тактио?
— Ну?
Женщина из горуправления протянула:
— Завтра можете на работу не приходить. Мы сейчас здесь все опечатаем и утром приедем освобождать помещения. Конечно, если господин Шариз не позвонит и не отменит.
— Ну и твари же вы… бесчестные, продажные лизоблюды.
— Дурочка. — Снисходительно ответила женщина. — Я бы за такое приглашение… вы что, не знаете, что он — хозяин города?
— Хозяин?!
Мне взвыть захотелось. Вот они — хищники среди людей, и не благородные, а подлые. Крысы! Грызуны с белой шкурой и красными глазами. Как против таких защищаться, а? Как? Ножом ведь не отмахаешься.
Пока ничего придумать не получалось. Все работники «Трех шкур» собрались в одном гараже и все, как один, в мою сторону не смотрели. Даже Мари приткнулась в уголок и не смела поднять глаза. С чего это? Боялась, что если взглянет, выдаст мысль, что собой надо жертвовать ради общего блага?
— Господин Валентайн. — Обернулась к начальнику. — Я поеду с Шаризом, но при одном условии. Вы посмотрите мне в лицо и удержите взгляд хотя бы секунд тридцать. Ну, сможете? Не хочу задарма, заплатите мне, посмотрите как на человека…
Ваниль склонил голову еще ниже и вообще закрылся рукой.
— Ладно, тогда остальные.
Кто-то взглянул, но бегло и с непонятным чувством — то ли с жалостью, то ли с ненавистью. Не будь меня, и проблемы бы не было.
— Не один-два, а все! — Присвистнула, издеваясь и понимая, что зря. — Ну, пожалуйста, всего полминуты. Прям подвиг что ли?
Агни спряталась за чужой спиной, Мари всхлипнула и расплакалась, а злые глаза на меня подняла только швея — Лизи. И уставилась, поджав губы до тонкой ниточки.
Я оделась, обернула нож в кусок шкуры и спрятала за пояс под свитер. Сумку же наверняка придется оставить в прихожей, а быть совсем безоружной нельзя.