Комната исчезла.
Сестричка
Не померла.
Принюхалась к ярким больничным запахам, прислушалась к телу, и только потом открыла глаза, убеждаясь — я живая и я в палате. Никогда не забуду тех месяцев, что пришлось провести в больнице — удавиться хотелось не столько от долгой боли и процедур, сколько от скуки.
Фу… подташнивало, и голова немного закружилась, когда села на кровати и стала осматриваться. Еще три места и все пустые. За окном день, только какой? Этот же, или провалялась сутки и больше? Я жаждала новостей и объяснений! Голова, не смотря на муть вестибулярного аппарата, сразу включилась — мысли ясные, все вспомнилось. Я словно хорошо выспалась и ослабла от голода.
Где мой нож? Где все мои вещи — пальто и новые сапоги? И когда уже кончатся приключения, после которых нужно выяснять судьбу своего оружия?
А я ведь видела Грима на отравленную голову! Пьяный Миша узрел монстра в крови, А я и близко нет! Значит, — вранье.
— Есть кто? Ау!
В коридоре раздались шаги и из-за двери выглянула медсестра Олли. Зашла.
— Очухалась?
— Привет. Что со мной? Сколько прошло дней или часов? Когда могу уйти? Кто-нибудь приходил? И где?.. Э-э-э…
Как спросить: где тот, кто меня сюда притащил? Где мой Грим? Безымянный? Тот самый черный колдун, отшельник, которого весь город боится как чумы и ходячей смерти?
— Прошли сутки. Будешь себя хорошо вести, выпишем завтра. Пока никто не приходил, но врач утром позвонил… как же его… Ульриху! Тому парнишке, что навещал тебя во время лечения в прошлый раз. Извини, других контактов не было.
— Где мои вещи? Нож был при мне?
— Был. Успокойся, воительница. Докладывай, как себя чувствуешь.
Я все рассказала, вплоть до голодных спазмов в желудке.
— Уже аппетит? — Удивилась Олли. — Быстро ты лечишься. Но пока я могу принести воды, ничего нельзя еще часов шесть, потерпи.
— Яд?
— Яд.
— А как я здесь оказалась? Что, под дверь подбросили?
Медсестра прямо посмотрела мне в глаза, с выражением «глупый вопрос», и с расстановкой протянула:
— Тебя. В процедурную. Принес доктор.
— Сам?
— Сам. А ты неблагодарная девочка, хоть бы раз заглянула, навестила, а то подарки присылаешь, а лично ни разу не появилась.
— Не хотела. Я очень не люблю больницы, а в гости домой… — поморщилась. — Нет, не неловко, а… тоже не хочется. Прости, Олли, но я не собиралась заводить друзей, даже таких прекрасных как ты или доктор-врач.
— Не собира-лась? А теперь?
Вместо ответа я ей улыбнулась, и получила добрую улыбку в ответ.
Она принесла воды, заставила выпить до дна:
— Там микстура. Еще поспи, тебе нужно.
— Неа…
А веки сами тяжело опустились, и я вновь провалилась в сон.
Так мне хотелось узнать новости, что зубы сводило. Но вечером Олли и врач на осмотре отказались что-либо говорить, прикрываясь банальным «нужен покой». Все, что смогла — позвонила с поста медсестры Агни домой, знала ее номер, и выяснила, что со «Шкурами» на самом деле все хорошо, Шариз не соврал.
Накормили ужином. Я непритязательно и вволю наелась каши, напилась чая и пошла бродить по этажу — выясняя, кого еще нелегкая занесла на больничные койки?
— А чего никто в коридоры не выходит? — Я вернулась к Олли и спросила: — Прямо у всех постельный режим?
— На часы смотрела? Отдыхают люди, сил набираются, отсыпаются. Тио… уже поздно, иди ложись. Ночь пройдет, завтра на выписку.
Впервые в жизни я не заснула сразу, как голова коснулась подушки. Села на кровати, уставилась в окно на черное небо и дальний-дальний свет какого-то фонаря, и перебирала волосы пальцами. Мне их тут никто любезно не расчесал, а в порядок привести нужно. Отделяла пряди, начинала с кончиков, прочесывала пальцами постепенно доходя до корней, и вытащила с головы пару завядших лепестков — стол у Шариза был украшен вазой с цветами, — один неопознанный листик и клочок салфетки. Понюхала волосы на всякий случай, а то вдруг измазалась и едой, ведь ветер все в ураган подхватил. Не хотелось бы вонять красной рыбой или чесночным маслом, если мне ими затылок мазнуло. Нормально пахло, чисто.
— Здравствуй, сестренка. Вечно молодая и прекрасная госпожа Луна.
Я сказала так, едва увидела яркий прямоугольник падающего света на полу и поняла, что небо прояснилось. Необычно, слишком нарочито и слепяще. Подошла к окну, углядев луну на небе, еще почти полную, и подмигнула. Ведь она же — магическая! А не та, на какую астрономы смотрят!