– Голова не болит? – Мама сузила глаза.
– Нет. Я выпила всего лишь три коктейля. Ты же не будешь меня за это ругать? Вспомни себя в молодости, – я нервно усмехнулась.
– Не собираюсь я тебя ругать, – мама наклонилась ко мне, её голос стал мягче. – Хочу только спросить.
– О чём? – сразу насторажилась я.
Она вчера была на дежурстве и не могла меня увидеть.
— Мне тут с утра сказали, что ты ночью приехала с каким-то мужчиной на очень дорогой машине. Кто это был? – спросил я с тревогой в голосе.
Я на секунду замерла с чашкой в руках.
— Это друг Миры. Он переживал, что я одна на такси поеду. Так настаивал, что пришлось согласиться, – пожала я плечами.
Мама пытливо смотрела на меня, а затем вздохнула.
– Будь осторожнее, милая. В наше время не знаешь, что ожидать от людей. Не будет парень просто так помогать молодой и красивой девушке.
Я сама не знаю, почему он помог...
– Тебе надо меньше общаться с нашей соседкой. Пусть она своей жизнью занимается, а не следит за мной. Не переживай, я у тебя девочка умная и боевая, – улыбнулась я.
— Знаю, но все равно будь осторожна, – мама погладила меня по голове.
Она никогда не перестанет обращаться со мной, как с маленькой.
– Хорошо, мама.
Я горжусь, как спокойно я выгляжу и как уверенно говорю. Но моя уверенность растворяется, как только оказываюсь в университете.
– Ты уехала с нашим преподом и ничего не хочешь рассказать? – не унималась Мира.
– Я же сказала, что ничего не было. Сколько можно повторять? – раздраженно бросила я, не желая снова вспоминать про Громова.
Его слишком много стало в моей жизни и в моих мыслях. С этим надо что-то делать.
– Зайцева, тебя ректор ищет, – сообщила наша староста.
Я сразу направилась в кабинет ректора, надеясь, что меня зовут не для того, чтобы отчитать.
Дважды постучав, я вошла в кабинет.
– Вы искали меня, Роман Павлович?
Мужчина поднял голову и встал из-за стола.
– Да, Ариночка. Я же забыл тебе отдать деньги за этот месяц. Совсем из головы вылетело. Держи, пока снова не забыл, – он протянул мне белый конверт с деньгами.
Отлично! Как раз смогу купить нормальный подарок на день рождения мамы.
– Вы можете заплатить, когда вам будет удобно. Ничего страшного, – мило улыбнулась я и взяла конверт.
– Лучше вовремя платить хорошей няне, а то ещё могут увести другие.
– Никогда, я верна вашей семье.
Роман Павлович усмехнулся, его взгляд стал чуть мягче.
— Ну, раз так, то я спокоен. Кстати, как у тебя с учёбой? Не мешает работа?
— Всё в порядке, успеваю.
— Хорошо. Если что, говори. Не стесняйся.
— Обязательно. Я пойду тогда, Роман Павлович. Спасибо ещё раз.
Я поблагодарила его и вышла из кабинета. Остановилась в коридоре и вытащила деньги.
– Так, сколько он мне дал. Надо посчитать, вдруг..., – я осеклась, когда передо мной возник Никита Сергеевич.
Господи! Ты специально так делаешь?
– Уже с утра успела заработать? Хорошо постаралась? – спросил меня ледяным голосом, который пробирает до костей.
– Вы почему постоянно не так понимаете меня? – разочарованный вздох вырвался из груди.
– Мерзость. Куда смотрят твои родители? Мамина радость, папина гордость, – в его голосе столько осуждения и презрения, словно я самое отвратительное существо в мире.
– Не нужно говорить про моих родителей.
— Они не знают, что дочь проститутка? Ты знаешь, какая статья за проституцию? – спросил он, его глаза сверкали, как лезвие.
Громов приближается ко мне, словно смертельный ураган, готовый уничтожить.
– Вы... Ты... Ты переходишь уже все границы, – выпалила я гневно, ощущая, как в груди болезненно кольнуло.
– Это ты их перешла. С меня достаточно. Я сделаю всё возможное, чтобы выкинуть такую дешёвую подстилку из университета, – прорычал Громов, с отвращением и яростью, глядя мне в глаза.
Обидно осознавать, что его слова меня задели.
— Да пошёл ты! – воскликнула я, не сумев сдержать эмоции.
Я резко развернулась и бросилась к лестнице, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. Слёзы подступали к глазам, но я не дала им вырваться. Не здесь.
Я выбежала на улицу, холодный ветер ударил в лицо, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось внутри. Сердце билось так, будто хотело вырваться из груди. Я шла, не разбирая дороги, пока не остановилась возле сада.
Я сделаю всё возможное, чтобы выкинуть такую дешёвую подстилку из университета.
Его слова, как ядовитые стрелы, продолжали ранить.
Они звучали в голове снова и снова.
Я села на скамейку, закрыла лицо руками. Почему он так ненавидит меня? Почему я позволяю ему это? Почему мне не верит? Почему мне не всё равно на его слова?
Вопросы крутились в голове, но ответов не было. Только боль и горечь.
Никита (10)
Впервые за все время я не контролирую себя. У меня часто бывали вспышки гнева. В этот раз все по-другому.
Ярость, которую невозможно заглушить. Если уж на то пошло, она нарастает, усиливается,пока не становится единственной формой кислорода, который я втягиваю в легкие сейчас. Виной тому девушка, которая посмела меня послать и уйти.
Я обещал себе, что не буду реагировать на неё. Не буду смотреть на неё, что станет просто обычной тенью, как и многие люди. Я был уверен в себе, пока не увидел, что она выходит из кабинета ректора.
Одна лишь мысль о том, что она была там с ним, выпускает на волю зверя, что дремлет во мне. Она кажется такой невинной, и на миг я поверил в это. Теперь я злюсь ещё сильнее.
Я не могу объяснить, что со мной происходит, но она пробуждает во мне хаос, который я годами пытался усмирить.
Я сжимаю кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, но боль не приносит облегчения. Мысли путаются, и я уже не могу отличить, что реально, а что порождено моим безумием. Я старался быть хозяином своих эмоций, но сейчас они правят мной, как дикий зверь, рвущийся на свободу.
Надо просто избавиться от них. Другого способа покончить с этим состоянием хаоса нет. Моя семья очень влиятельная и не составит труда убрать ректора.
Я ворвался в кабинет старого извращенца. Ему всего лишь сорок шесть, но это не отменяет того факта, что он слишком стар для студенток.
Мужчина растерялся, глядя на меня.
Он с ней на диване или прямо на столе?
Я стискиваю челюсть, подавляя яростный порыв вцепиться ему в гребаную глотку или избить до полусмерти.
– Никита Сергеевич, вы что-то хотели? — его вопрос вырвал меня из кровавых мыслей.
— Хотел, но не буду руки пачкать, – ответил я ледяным голосом.
— О чём вы? Я не понимаю.
Я шагнул ближе, не сводя с него глаз.
– Я хочу сообщить о том, что намерен сделать всё возможное, чтобы выкинуть тебя из университета вместе с твоей любовницей.
Его глаза расширились, он вскочил, будто ужаленный.
– Че...чего?
— У тебя жена, дети, а ты без угрызения совести превратил университет в бордель, а студенток – в своих содержанок. Зайцева у тебя не единственная. Кто ещё? Может быть, целый отряд проституток? – прорычал я, и на моей шее едва не вздувается вена.
Мужчина побледнел, словно лишился крови.
— Вы что несёте?! Что вы себе позволяете? Вы с ума сошли?! – его голос повышается, а рука дрожит, когда он смотрит на меня такими шокированными глазами.
Я усмехнулся, но в глазах не было ни капли веселья. Он схватился за край стола, будто ища опору. Его лицо стало серым, а губы дрожали.
– Чтоты себепозволяешь? Я сегодня займусь этим вопросом, пока ты окончательно не превратил приличное заведение в свой уголок разврата.
– Замолчите! – воскликнул Роман. – Я вас очень уважаю и вашу семью, но сейчас вы перешли все границы! Как вам не стыдно обвинять меня в таких мерзостях?! Я женатый мужчина и никогда не изменял жене! – он выглядел искренне оскорбленным.