— Дато, владелец и шеф-повар этого места, — он протягивает мне руку для рукопожатия, и я вежливо пожимаю ее, представившись:
— Лера, очень приятно.
— За долгожданную встречу, — Дато поднимает бокал, и мы следом чокаемся. Вино прекрасно, как и закуски. Как и хинкали. Как и бедро ягненка. За приятным общением проходит почти три часа. Я впервые за долгое время наслаждаюсь вечером, ароматами и вкусами великолепной еды. Вино расслабляет меня, а интересный разговор вовлекает в общение. Я не замечаю, как начинаю рассказывать о своей учебе, о планах, смеюсь над шутками Дато, восхищаюсь историями про семью Каринэ и узнаю, что Максима «собирали по кускам после аварии». Сразу вспоминается сегодняшний Юрий и его строгий голос, призывающий Градова появиться на осмотре.
Я слушаю внимательно, и Макс это видит, ухмыляется и опускает меня на землю:
— Бизнес-партнеры твоего отца, Лер. Он сам бы никогда не вписался, но он очень ведомый человек и жадный.
Атмосфера сразу меняется.
— Значит, раз знаешь, надо отомстить, — говорю я с горечью, ведь я — самый простой и удобный способ.
— Отомщу, когда уберу одну фигуру с шахматной доски.
Я делаю большой глоток вина и киваю. Ужасно осознать в девятнадцать, что своего будущего у тебя нет.
— Боишься меня? — спрашивает Градов в машине. После той фразы общение закруглилось.
— Какой толк отвечать на этот вопрос, если ты все равно не прекратишь? — мое раздражение вырывается через «ты», хотя я с ним стараюсь только на «вы». Он будто не замечает, кривя рот в ухмылке.
— Правильно, нельзя доверять первому встречному, Лера. Даже близкие предают.
Вот это я знала получше него.
— Я просто хочу жить своей жизнью, — шепчу непонятно для кого, но Градов все слушает.
— И что для тебя своя жизнь?
— Работа иллюстратором или дизайнером. Я очень хорошо рисую. Общение с друзьями. Муж, которого выберу сама и буду любить. Дети. Самая обычная жизнь. Копить на машину вместе, на отдых... Не нужны мне эти миллиарды. Одни проблемы из-за этих денег!
— Не из-за денег, Лер, а из-за людей, — выдыхает грустно Градов. — Жадность и тупость — вот, что губит. Деньги — это всего лишь ресурс. А еще красивые дочери — это тоже ресурс. Будь всегда начеку.
Градов смотрит на меня своими серыми глазами, в которых, кажется, вот сейчас сверкнет молния, и ждет моего ответа. Хорошо ли я поняла его последнюю фразу.
Но я живу начеку с семнадцати лет и готовлю свой побег из семьи. И до сегодняшнего дня мне казалось, что у меня получится.
Теперь уже нет.
Куда мне тягаться с таким как Макс Градов, если он захочет ресурс в виде Леры Горовой?!
Градов подвозит меня к нашей квартире во второй раз. Я вижу отца сквозь большие окна фойе, он ругает Ивана и сам выглядит злым и раздраженным. Я машинально напрягаюсь сама, потому что не понимаю причины — я ведь писала сообщение, когда пришла домой.
— Я провожу тебя, — говорит Градов и помогает выйти из машины. Мы идем к дому, а папа за нами пристально наблюдает. Ваня исчезает в лифте на паркинг.
— Вы уже вернулись? — спрашиваю, словно это не я сбежала с мероприятия.
— Валерия, — начинает отец и переводит взгляд на Градов. — иди к себе. Ты наказана.
— Почему?
— Я сказал — иди! — вдруг кричит отец, да так громко и зло, что я отшатываюсь, а Градов подхватывает меня ровно в тот момент, как в ноге стреляет, и я заваливаюсь на него всем телом.
Отец краснеет от гнева и больно дергает меня на себя, заставляя отойти от мужчины.
— Пап, мне больно! — вспыхиваю и морщусь от боли — и в руке, и в ноге.
— Успокойтесь, Лев Игнатович, у вашей дочери растяжение на ноге. Она с лестницы упала, — Градов вроде спокойно говорит, а сам держит меня крепко, да еще и начинает загораживать телом. Но папа весь заведенный, того и гляди взорвется.
— Убери от нее руки! Я, блядь, непонятно говорю? — И снова дергает меня, но я уже сама вырываюсь и делаю пару шагов в сторону ото всех, чтобы не провоцировать. Отец продолжает давить словами: — Ты мне зубы не заговаривай. Я своего разрешения не давал, у Валерии уже есть тот, кто о ней позаботится.
Я удивленно смотрю на отца — неужели он так прямо меня защищает, но Градов вдруг ухмыляется с наглым взглядом и говорит:
— То есть дочь вы свою все-таки продали. Этот заботливый хер хоть не в два раза ее старше?