Голова гудит, уши полностью заложило, странный пронзительный звон раздаётся отовсюду, собраться с мыслями просто невозможно. Ни одной части тела не чувствую, знаю только, что какая-то из них совершенно точно отказала. Ох, ну как же голова раскалывается! Такое чувство, что я что-то не сделала, чего-то не сказала и кого-то подвела, а подняться и всё исправить нет сил. Скверно, очень скверно.
Как хочется открыть глаза и увидеть перед собой волейбольную площадку, увидеть, как мяч медленно, но точно перелетает на сторону противника. Хочется рассмотреть восторг и гордость на лицах товарищей по команде, ведь я так чётко забила!.. Но глаза не слушаются, веки сомкнуты намертво, я чувствую, что импульсы не доходят до мозга, отчего тело будто и вовсе неживое.
Всепоглощающие тревога и страх заполняют моё сердце, глупое волнение сковывает разум. Я снова делаю огромное усилие, чтобы, преодолев себя, раскрыть глаза, но опять безуспешно…В тот момент я впервые задумалась, что будет, если я их так и не смогу открыть.
Нет, конечно, частью своего функционирующего разума я понимала, что моя травма далеко не смертельна, но тот ужас, что я испытала, когда не смогла пошевелиться, будто парализованная, заставил неосознанно размышлять на эту тему.
Я стала потихоньку приходить в себя от шока, вспоминать недавние события и анализировать свои действия. Изначально, мне хотелось обвинить Соколовского в том, что я нахожусь в таком ужасном состоянии, но ко мне впервые за эту неделю пришло осознание, что его вины здесь нет. Его вины вообще ни в чём нет. Он не провоцировал меня. Не заставлял идти на волейбольную площадку. В конце концов, не заставлял меня прыгать. Лобовая атака? Лишь моё нездоровое мышление могло прийти к такому решению. Мои странные амбиции довели меня до этого, я лежу здесь по своей собственной вине. Вдруг я поняла всё…
Ник никогда не желал мне зла. Да, у нас были стычки, недопонимания, но в этой ситуации главным недоброжелателем была я. Я вела себя так, не пытаясь его понять, а когда он делал что-то стоящее, я просто не хотела это принимать из-за своей испорченной гордости. Потому, что так быстро смирилась со своей ненавистью к нему, а желание поменять своё отношение меркло под воздействием ещё большего негодования. Если бы я с самого начала повела себя достойно, то могла бы избежать подобных последствий собственной глупости. Несомненно, многое в характере Соколовского меня бесит, но теперь я видела проблему не столько в нём, сколько в себе самой. «…А на деле лицемерка…» Скажи, скажи это ещё раз, миллион, миллиард раз скажи! Я не обижусь больше на эти слова, я просто хочу их услышать и соответственно своему характеру пробурчать что-то невнятное в ответ. Ещё тогда он видел моё лицемерие! Тогда ещё пытался помочь! Он действительно пытался мне помочь, а не показать своё превосходство, как всё это время думала я. Быть может, он даже хотел найти общий язык…
Я вспомнила нашу стычку на лестнице, точнее, первую встречу. Хах, при каких же странных обстоятельствах мы познакомились! Вспомнила первый урок истории, на котором Соколовский беспардонно заснул. Вспомнилось восхищённое визжание девочек на уроке физкультуры, где Ник был самым способным, несомненно! Те круги, что мы с Дэном наматывали, блуждая по городу вслед за Соколовским, та фотография невинно спящего «Ника-самы», те его резкие, но точные и мудрые слова… Я вспомнила всё, до самых мелких деталей! На меня внезапно напала удручающая тоска по тем денькам, по волейболу, по ребятам из команды, которые мне помогали в ходе игры. Сердце судорожно сжалось просто лишь от мысли, что я никогда не смогу сказать Соколовскому банальное «прости». Одно слово, но сколько мужества нужно, чтобы его произнести! Как много сейчас у меня вертелось в голове того, что при обычных обстоятельствах я бы ни за что не сказала, но как же сейчас мне хотелось разжать губы и произнести хоть словечко! «Какой же дурой я была! »
В голове снова безжалостно зазвенело, воспоминания стали расплывчатыми, серыми и такими далёкими…только лицо Ника продолжало сохранять настойчивую чёткость. Вот его самодовольная ухмылочка, его вечно насмешливый взгляд почти чёрных глаз, наполненный озорным светом, его всепоглощающая тяжёлая аура. Он выглядел таким близким среди этих нечётких изображений прошлого, что казалось, будто достаточно одного мановения руки, и он будет стоять напротив, снова отпускать колкие шутки… всё как обычно…
Вдруг всё резко изменилось. Он внезапно нахмурился, в глазах потух весёлый огонёк, лицо необычно вытянулось, а кожа побледнела ещё больше. Он смотрел на меня с болью, жалостью и унылым состраданием, а его тёмные глаза пронизывали насквозь, будто ища что-то в глубине моей души. Но судя по его грустному выражению лица, того, что он искал, внутри меня не было. Вновь этот наполненный жалостью, но уже вперемешку с разочарованием взгляд тусклых чёрных глаз. Где же прежняя искра? Где тот жизненный свет, что он дарил всё это время?! Пусть его поступки не всегда были хорошими, но они были наполнены энергией, чем-то человеческим и привычным. Сейчас же он представлял из себя лишь безжизненный сгусток тьмы, всё больше и больше превращавшийся в прожигающие и устрашающие тени, что тут и там сновали вокруг меня. Он оставался единственным островком жизни, который на глазах начал стремительно таять.