–А я буду тренироваться? – смущённо спросила я после минуты молчания.
Майоров задумчиво взглянул на меня, в его взгляде промелькнул интерес. Он в раздумье чуть потеребил рукой усы, а затем ответил, чётко проговаривая каждое слово, будто я умалишённая:
–А ты сама-то готова тренироваться?
Такого рода вопросы мне уже успели порядком поднадоесть, но я снова благоразумно сдержала своё недовольство. Собравшись с духом, я отчеканила, передразнивая тон Майорова:
–Я родилась готовой.
Услышав в моём голосе нотки раздражения, тренер только слабо улыбнулся и хитро посмотрел мне в глаза.
–Что ж, такое рвение похвально, – кивнул он, явно довольный. – Проверим, насколько твои слова соответствуют истине. Бегом переодеваться!
И снова я не смогла поверить тому, как же хорошо складываются обстоятельства. Переполненная счастьем, я поспешила исполнить приказ тренера, и уже через десять минут снова стояла в спортзале напротив Владимира Александровича, ожидая дальнейших указаний.
Парни из команды то и дело с интересом поглядывали на меня, наверное, пребывая в ожидании впечатлений от моей игры в волейбол. Стало немного жутковато от большого количества внимания, но я собралась с мыслями – это был не тот момент, когда позволено волнение.
–Чтобы сильно не напрягать твою ногу, давай начнём с разминки, – начал Майоров командным тоном. Я только кивнула. Серьёзно, я уже была согласна на всё!
Таким образом, я сначала лёгким бегом пробежала несколько кругов, но усталости не почувствовала, что меня безмерно обрадовало. Нога не давала поводов для беспокойства, и мне лишь оставалось надеяться, что так продолжиться и дальше. Я чувствовала себя превосходно, хотя форму растерять уже успела. Майоров был доволен моими результатами не меньше меня самой, поэтому уже после двадцати минут разминки, он подозвал меня к себе:
–Давай отработаем приём и подачу мяча.
«Ну наконец-то! » – весело подумала я, хотя где-то в глубине души таилось сомнение.
Мы отошли от разминающихся игроков команды. Как только Владимир Александрович взял в руки мяч, его лицо резко посерьёзнело, но оставалось безмерно спокойным и умиротворённым. Я видела, что подаёт он вполсилы, но всё равно удар получился приличный. Мяч летел невысоко, поэтому я без проблем приняла его верхом, отдавая тренеру. Тот благосклонно улыбнулся и продолжил подавать. Теперь он подавал не верхней прямой подачей, а нижней, поэтому мяч взмыл высоко в воздух. По сути, это был не самый трудный приём мяча, но я так и не сдвинулась с места. Мяч ударился о пол где-то сзади меня, а я продолжила стоять с поднятыми вверх руками. «Наверное, не привыкла ещё», – успокаивала я себя как могла. Но себя-то я успокоила, а вот выражение лица Майорова стало непроницаемым и каким-то холодным, что было явно дурным знаком.
–Так вооот в чём дело, – протянул он, разминая костяшки пальцев. – Всё ясно.
А что ему было там ясно, представить сложно, но он наверняка понял причину моего промаха. Он продолжал в задумчивости рассматривать волейбольный мяч, который уже успел поднять с пола, крутил-вертел его, а затем поднял на меня голову:
–Переодевайся, на сегодня с тебя хватит, – развернулся и пошёл в сторону других игроков. Нет, он просто взял и ушёл!
Мне казалось, что мой шанс на возвращение в спорт утерян, поэтому нетрудно представить, что чувствовала я себя крайне паршиво. Всё, что я успела заметить по выходу из спортзала, это мрачное выражение лица Ника Соколовского, который теперь смотрел на меня не с ненавистью, а с безграничной жалостью.
***
На улице было на удивление холодно. Хотя чему тут удивляться? Ещё вчера, стоя на балконе, я поняла, что весна не спешит вступать в свои законные права. Вечер, а потом и ночь, словно последнее дуновения зимы, обволакивал шумный лагерь. Я получше закуталась в ту самую лёгкую ветровку, которую быстро нацепила утром, ведь надеть что-то более тёплое возможности не было.
Последние три часа прошли в спешке. Нет, не потому, что было много дел, просто всё время помимо тренировки мы коротали на эстафетах. Причём участие принимали команды всех видов спорта, какие вообще можно было найти в этом лагере. Я не знаю, как так получилось, но я стала капитаном команды, что очень сильно не понравилось Соколовскому. Он то и дело начинал буравить меня ненавидящим взглядом, что заставляло меня постоянно отворачиваться, притворяясь, будто я занята делом. Непосредственно во время самих эстафет у нас регулярно случались стычки, не совсем приятные для всех членов команды. Один раз я прибежала последней, потому что моя нога не была способна перенести такую нагрузку за день, а Соколовский на меня накричал. Если бы Игорь не вмешался, пытаясь свести всё на шутку, я не сомневаюсь, что нашу команду обязательно бы дисквалифицировали. Я не помню, что мы успели друг другу наговорить, но это было явно чем-то не слишком приятным. Оскорбления сыпались и с моей, и с его стороны, что постоянно вызывало косые взгляды окружающих. В конце концов, дошло до того, что к нам подошла какая-то маленькая девочка и спросила: