За всю тренировку ко мне много раз подбегал Игорь, чтобы поделиться впечатлениями от игры и спросить моё мнение. Я не знала, что отвечать, и мои ответы, в конце концов, стали односложными, поэтому Игорь решил больше не приставать.
Видя играющих ребят, мне невыносимо захотелось взять мяч в руки и присоединиться к ним, но я понимала, что это невозможно. Пару раз ко мне подходил Майоров. Он ничего не спрашивал, ни в чём меня не убеждал, просто молча следил за моей реакцией, а я делала вид, что не замечаю его пристального взгляда. Вообще, его внимание было жутким явлением, по крайней мере, для меня.
Под конец тренировки мне стало совсем тошно. Ну зачем Майоров вообще говорил мне переодеваться, если знал, что для меня тренировки не будет?! Я была расстроена и зла на него, и в таком состоянии собиралась выйти из спортзала, но тут Владимир Александрович громко окликнул меня:
–Лера, я же говорил тебе задержаться, разве нет?
Мне хотелось огрызнуться, но я благоразумно смолчала. Пришлось так же вернуться назад и подойти к Майорову. Он ехидно ухмылялся, будто специально меня поддразнивая.
–Ну как тебе наши игроки? – невинно произнёс он. –Правда, молодцы?
–Да, конечно, – сквозь зубы прорычала я. –Но почему меня просто посадили на скамью?
–Я тебе объяснил, – улыбнулся Владимир Александрович. – Знание теории очень важно в волейболе.
И снова его интонация меня насторожила. Он говорил так, будто знает что-то, до чего я ещё не додумалась, и это меня раздражало.
–Вы же понимаете, что я здесь, чтобы вновь быть в силах заниматься волейболом?
–Конечно, – коротко ответил Майоров. – Покажи ногу.
Я послушно села на ближайшую скамью и подала ногу тренеру. Тот без особого любопытства осмотрел её, поставил на пол и сказал:
–Видимых повреждений нет.
–Понятное дело, ведь все повреждения и возможные угрозы внутри, – раздражённо бросила я. –Вы знаете, что сухожилие было отсоединено от кости?
–Знаю, – кивнул Майоров. – Но ведь тебе его присоединили. И ты довольно быстро оправилась, если что. Люди порой месяцами ходят с перевязкой, а ты почти сразу восстановилась.
–У меня просто опухоль не большая, поэтому было проще.
–Вот видишь, у тебя довольно крепкое сухожилие.
–Но врач сказал, есть вероятность, что оно снова отсоединится.
–Отсоединится, если ты будешь неосторожна, – прищурив глаза в своей обычной манере, поправил Майоров. – Такое чувство, что ты ищешь сотни причин, чтобы спортом не заниматься.
Это обвинение привело меня в замешательство, но быстро оправившись, я ответила:
–Я просто хочу быть уверена, что всё будет хорошо.
–В таком случае, моих уверений тебе будет достаточно? – Майоров вопросительно изогнул одну бровь.
Я замялась и стала нервно теребить футболку. Не то чтобы я ему не доверяла, просто сама суть разговора до сих пор была мне не понятна. Создавалось ощущение, что мы с Майоровым говорим на разных языках, отсюда и появилось беспокойство. Он, скорее всего, заметил моё непонимание, так как я уверенна, глаза у меня были какими-то безучастными.
В итоге мы простояли минуту, просто вперившись глазами друг в друга. Но вот Майоров вздохнул, слабо махнул рукой и произнёс:
–Приходи завтра на тренировку в то же время, не опаздывай.
–А завтра я буду заниматься?
–У тебя же нога больная, – передразнивая мою интонацию, ответил Владимир Александрович.
Я сильно покраснела.
–Ну, может, просто для ноги какие-то восстанавливающие упражнения, – робко сказала я.
–Посмотрим, не от меня зависит, – совершенно серьёзно произнёс Майоров, и, больше ни слова не говоря, вышел из спортзала.
Настроение резко упало. Мне казалось, что моя недогадливость, в конце концов, разозлила Майорова, но как бы я не старалась, так и не смогла проследить его ход мыслей и дальнейшие планы на моё возвращение в спорт, а вариант смириться со своим положением сразу отметался разумом.