–Я думал, что ты знаешь, – Ник беззаботно пожал плечами и пошёл вперёд, как ни в чём не бывало, отчего я ещё сильнее разозлилась.
–Соображать надо, Соколовский! – не сдавалась я, переходя на бег, чтобы не отставать от Ника. Ему, казалось, было абсолютно всё равно, он шёл спокойно и размеренно, снова погрузившись в свои мысли. –Ты вообще слушаешь?!
–Тц, – неожиданно буркнул Соколовский и резко обернулся, вперившись в меня полным раздражения взглядом. – Тебе больше поговорить не о чем? Я и так на взводе, а ты ещё больше тоску нагоняешь, – он смерил меня крайне недовольным взглядом, демонстративно скрестив руки на груди.
Я сильно зло нахмурилась, в ярости поглядывая на парня. Не то чтобы он меня очень разозлил, но тот факт, что я стала волейболистом основного состава, принять было слишком сложно.
–Ты же в курсе, что я ДЕВОЧКА? Меня просто не допустят до игры, – почти зарычала я, стиснув зубы и продолжая враждебно рассматривать Ника.
Тот лишь хладнокровно махнул рукой и снисходительно ухмыльнулся.
–Всё давно улажено, тебе не из-за этого переживать надо.
Я промолчала, не желая больше грубить Нику, так как понимала – ему сейчас как никогда тяжело, и он не в лучшем расположении духа, чтобы вести со мной задушевные беседы. И действительно было множество вещей, которые необходимо было хорошенько обдумать мне самой. Странные и необычные, но до ненормального простые обстоятельства вынуждали меня принять участие в соревнованиях, играя на стороне Ника. Пока я не имела ни малейшего понятия, как могу помочь своей команде придти к победе. От непонимания и сплошных вопросов, которые крутились в голове огромным роем, я тяжело и устало вздохнула, будто это могло помочь мне привести мысли в порядок. «Мне ничего больше не остаётся», – вот вывод, к которому я пришла.
В глубокой тишине мы с Соколовским довольно быстро осилили остаток пути. Мы не смотрели друг на друга, не пересекались взглядами и совсем не разговаривали, будто были двумя незнакомыми людьми. Хотя понимали, что обоим нужна тишина, поэтому быстро пришли к безмолвному соглашению. Все смотрели на нас искоса, не понимая, почему мы идём так тихо, хотя при обычных обстоятельствах наша парочка слыла самой громкой в лагере. Я старалась не замечать скользящих по нам взглядов, специально смотря себе под ноги. Нику, конечно, и вовсе было параллельно всё, что происходило вокруг.
Мы разошлись около мальчишеской раздевалки, так как ему нужно было переодеться. Перед тем как уйти, он медленно повернулся ко мне и бросил на прощание:
–В девчачьей раздевалке лежит комплект формы нашей команды, переоденься, – и так же тихо ушёл в сторону ближайшей двери с надписью «м. раздевалка»
Я недоуменно покачала головой, но словам товарища вняла и пошла переодеваться.
Ник не соврал. На лавочке около моего шкафчика лежал аккуратно сложенный комплект одежды. В него входили короткие серые шорты, синяя в белую и чёрную полоску футболка и наколенники. Ну, точнее один наколенник. А почему он был один, я так и не поняла.
Меня обрадовало, что можно было наконец надеть свежий комплект одежды, потому что ходить в одном и том же на протяжении всего этого напряжённого дня было задачей не из простых.
«Я полностью готова… хотя, кого я обманываю…хах, как иронично», – подумала я с насмешкой. Настрой у меня был далеко не самым позитивным.
Дорога в спорт открыта
… Удары мяча отзывались гулким эхом в ушах. Какой-то волейболист в тренировочной манере подкидывал мяч над головой. Мысли окончательно спутались, в голове царил полнейший хаос. В глазах потемнело, руки похолодели, а ноги сами собой стали подкашиваться. Думаю, выглядела я в тот момент не очень хорошо.
Я снова стояла на волейбольной площадке в роли одного из игроков. И никакого-то там, а доигровщика. «Опять…» – обреченно вздохнула я, резко сглотнув. Я огляделась. Справа от меня никого, конечно, не было, только голая и неприветливая сейчас стена спортивного зала. Слева стоял Ник Соколовский. Он меня не видел, и с большим любопытством вглядывался в лица противником, будто пытаясь прочитать их мысли и намерения.
Я снова удрученно выдохнула. Это услышал Ник и немедленно повернул голову направо. Он смотрел на меня с сочувствием и одарил улыбкой, полной поддержки и надежды на успех. Такой улыбки я у него никогда не видела, хотя его глаза говорили о том, как сильно он волнуется и переживает. Обычно холодный и безучастный взгляд теперь бегал от одного угла зала к другому, останавливаясь на особо интересных субъектах.