Тишина в салоне, разбавленая только сердитым сопением моего начальника службы безопасности, давит и я не выдержив, интересуюсь, что же его так задело. Пусть поделится переживаниями, иначе рулевое колесо не переживет давления, крепко сжимаемых ладоней, до побелевших костяшек. Не миновать нам тогда аварии, а я хочу ещё пожить.
- Ольга, - емко сквозь стиснутые зубы выдавливает он.
Мне это мало о чем говорит, но не тороплю с объяснением. Вижу, как в его мозгу проносятся бурей мысли и рассуждения, отражаясь на суровом лице гаммой мимических движений.
- Вот скажи, что не так, почему она от меня шарахается как от прокаженного. И глазищи всегда такие большие делает, стоит только приблизиться к ней на пару шагов. Такой испуг в них плещется, что в пору мне начать сомневаться в своей привлекательности. Нет, я, конечно, понимаю, что не красавчик, но и не урод же!
Смотрю на него и улыбка сама растягивается на моей уставшей физиономии. Да, бля***, он влюбился! Этот жесткий, по-военному прямой и уверенный в себе мужик, поплыл от новых для себя чувств. Сколько я его знаю, а знаю я его достаточно давно и неплохо, не одна женщина не вызывала в нем такие эмоции.
- А ты попробуй сменить выражение лица, когда с ней общаешься, - советую ему. В ответ получаю удивлённо вздернутую бровь, - да, да, ты не замечаешь, но с ней ты разговариваешь с тем же выражением, что и со своими пацанами.
- Привычка, - выдыхает он с долей растерянности, - бабы всегда сами на меня вешаются, а эта - исключение, - как то мечтательно тянет он и погружается в свои размышления.
Весна на исходе, но она как вирус ветрянки с длинным инкубационным периодом, заражает всех любовной лихорадкой. Желание позвонить Варе давлю на корню, не стоит будить малышку, но так хочется услышать её тягучий, сонный голос. И воображение услужливо подкидывает яркие картинки её обнаженного тела на белых простынях и веер рыжих волос, разметавшихся по подушке. В штанах тесно и мысли уплывают в эротическое марево, чёрт я так долго не протяну. Как только вернусь, заберу её к себе, буду сам, лично возить на работу, а вечером забирать. Ночами любить до умопомрачения и сладкого недосыпа!
Мама встречает нас на пороге, кивком головы отвечая на немой вопрос Михаила Ивановича, а мне указывает на две, небольшие сумки, чем неожиданно удивляет. Зная ее привычку брать с собой все по максимуму, аргументируя: “вдруг понадобиться, а у меня этого нет”, ожидал увидеть хотя бы один чемодан.
- Аркадий Семенович, - слышу я строгий голос, скрывающегося за дверью кабинета, Иваныча.
А мы удаляемся на кухню, пить чай и ждать вердикта, негромко болтая о пустяках и делах общих знакомых. Не меньше получаса прошло, когда наш ранний завтрак прервал недовольный голос отца.
- Ну, поехали, раз все уже за меня решили, - а за его плечом маячит довольное лицо парламентера.
- Поехали, поехали, - с радостью в глазах подскакивает мама, хлопочет над пустыми тарелками.
Путь до аэропорта занял больше обычного времени, а наличие заторов на основных магистралях и рукожопое вождение некоторых индивидов, взорвало мой уставший мозг. Бля***, куда они все прутся в воскресное утро, когда куранты ещё и восьми не пробили?
У стойки регистрации оказываемся за двадцать минут до начала посадки и тут также все в ступоре.
Выдыхаю с облегчением лишь, когда мое измученное тело погружается в гостеприимные объятия комфортабельного кресла салона бизнес класса Боинга 777. Услужливая стюардесса объясняет мне, как это современное сиденье, при помощи несложных манипуляций, превращается в удобное спальное место. Но только после взлета и разрешения командира экипажа отстегнуть ремни безопасности, напоминает она мне, о правилах взлета. Обещаю, что раньше положенного, даже на миллиметр не изменю положения всех частей сего аппарата, космических технологий. Понимающе улыбнувшись, оставляет меня, двигаясь дальше по проходу к пассажирам.
А я, пока ещё не объявили полной готовности к старту и не рекомендовали перевести все девайсы в режим полёта, извлекаю свой в стремлении удовлетворить потребность услышать милый голос. Разочарование накрывает волной, когда телефон, мигнув красным огоньком, отключается полностью, лишенный заряда подчистую. В небольшой тумбе, находящейся сбоку и отделяющей моё кресло от, пока ещё пустующего, соседнего, нахожу все необходимое для восстановления энергии, так не вовремя сдохнувшему средству связи.